Книга Поместье для брошенной жены, страница 87 – Екатерина Белова

Но аппетит у меня безвозвратно пропал. В такие моменты я особенно остро чувствовала недостаток вальтартского воспитания. Смол-ток в моем исполнении всегда был остросоциален. Мне плевать на погоду. На модисток и кружева. На плодово-ягодные и розочки. Либо я поворачиваю разговор на нужную мне тему, либо молчу, как немая.

Повертев тонкую вилку, отложила ее и подняла взгляд на блондина:

— Верно ли я понимаю, что военная служба бессрочна?

Смех сразу стих, словно его и не было. Но виноватой я себя не ощутила. Смеха-то не было с самого начала, ни у кого. Потому что в этом нет ничего смешного.

Глаза у виконта Пирре сделались внимательными, цепкими.

— Зависит от многих обстоятельств, вейра, — ответил он после недолгого молчания.

— Одна семья — один дракон, таково общее правило, — добавил Ральфар.

Он сидел рядом, и у меня совершенно занемела левая сторона тела от его близости. Я даже голову повернуть боялась. А ну как заскрипит, как у деревянной куклы.

В природе своих чувств я решила не копаться. Не за ужином же.

— Это один из немногих законов, данных богами, и его.… почти не меняют, — вейр Фалаш улыбнулся совершенно по-сахарному и прицелился в меня черными глазами.

Хорош, скотина этакая и знает об этом. Но мысль мелькнула и растаяла. Красота вейров носила для меня статистический характер. Мол, так вот как выглядят самые сильные из высокородных! Я, можно сказать, на практике подтверждаю корреляцию между силой и внешностью дракона.

— То есть, всё-таки меняют? — уточнила, подняла прямой взгляд на Фалаша.

Тот, наконец, передумал обстреливать меня двусмысленными взглядами и неожиданно честно сказал:

— Пока не было нужды, закон соблюдали дословно, но дней, когда этой нужды не было, никто уже не помнит. Вот ты, Фарац, помнишь?

Фарац, он же Фир, он же принц, он же наследник помрачнел:

— Век меня, что ли, пинать будешь? Я, что ли, закон менял? Я, как брякнул отцу про законодательство антов, так через неделю уже был на западном фронте. Предлагаешь, мне пожаловаться на нашу жизнь через связной камень?

Вместо ответа, Фалаш хлопнул Фира по плечу, а вейр, имя которого я пропустила, сунул ему в рот канапе с бужениной и ягодным, черт бы его побрал, соусом.

Ответил мне виконт Вальве, тот самый блондин со шрамом:

— Дракон — это первородная ипостась, зверь с крыльями и гребнем, а если сын семьи может только раскрыть крылья, но остается при этом в человеческой форме, это уже совсем другое дело. За полноценного дракона он не считается.

Виконт вполне достоверно помахал кистями рук, очевидно, изображая не совсем дракона и тут же смутился. Кажется, ему было непривычно общество вейр рангом выше веи или драдеры.

— В общем, семья обязана покрыть недостаток количеством. Отдать двух, трех сыновей со вторичной ипостасью, предоставить наемных веев в пешее войско или драдеров, связанных с ними кровью. Отпахал пять лет и домой. Женишься на откупные от государства, дом с садиком заведешь.

— Пять лет? — уточнила настороженно.

Я всегда неплохо соображала в математике и прямо сейчас у меня в голове не сходились цифры. Если тот же виконт Пирре или сам генерал попали на войну в двенадцатилетнем возрасте, то уже в семнадцать должны были вернуться домой. А им обоим под тридцать, и они все еще на фронте.

— Любой дракон находится в подчинении у главы клана, — хмуро вмешался Фалаш. — Если он продлил контракт от твоего имени, будешь служить и пять лет, и десять, и все пятьдесят.