Книга Дикий голод, страница 30 – Хлоя Нейл

Это требование вызвало бормотание, шепот и несколько откровенных возражений.

— Ваш Дом самый новый! — сказал один из делегатов Германии. — У Домов с более длительной историей должно быть больше власти.

— Делегаты.

Мой отец наполнил слово силой, и хотя звуку потребовалось всего мгновение, чтобы разнестись в тишине, это было единственное слово, которое ему потребовалось произнести.

— Я хотел бы вам напомнить, что мы здесь собрались для того, чтобы поговорить о мире. Мы здесь находимся для того, чтобы возвещать свою правду и слушать правду наших соседей. Уважение является фундаментальным, ключевым и обязательным условием. — Он обвел своим пристальным изумрудным взглядом каждого вампира в аудитории. — Если мы не начнем с этой связующей нити, надежды на прогресс будет мало.

В толпе послышалось больше бормотания, и его глаза стали жесткими и холодными. Мой папа любящий и терпеливый человек. Но он не терпит идиотизма.

— Тем, кто считает, что прогресс менее важен, чем собственная меркантильность, позвольте напомнить, что случилось с Гринвичским Советом. Меркантильность не благоприятствует долгосрочным интересам ни одного Дома. Либо вы работаете сообща, как мы делаем в Чикаго, либо вместе падаете. И если вы вместе падете, то потеряете союзников. Вы лишитесь кошельков. Потеряете репутацию… И вы потеряете жизни.

Он позволил этим словам эхом разлететься по помещению и, когда снова установилась тишина, он кивнул.

Мой отец обладает властью и уважением, и этих слов было достаточно для каждого вампира в помещении.

Но для незваных гостей их было недостаточно.

Я услышала их еще до того, как увидела, свист, прорезавший воздух. А потом они толпой ворвались в актовый зал, армия, готовая к атаке.

Фейри.

Больше не в туниках, а в черной униформе. Их волосы, длинные, темные и густые, были убраны назад с острых скул и широких глаз.

Когда вампиры повставали, чтобы выразить неодобрение, а охранники вышли вперед с катанами наперевес, они разлились черной рекой по краям помещения, создавая барьер между вампирами и остальным миром.

Я сразу же подумала об охранниках — вампирах и людях — которых назначили защищать первый этаж. Они были подготовлены к применению силы, могли этому противостоять. Я понадеялась, что они уступили только магии и не потеряли свои жизни из-за сверхъестественного эго.

Окружив вампиров, это сверхъестественное эго вошло внутрь. Ее волосы были распущены, локоны свободно струились по плечам. Ее платье было белым и просвечивающим, заботливо расшитое нитками, отливающими золотом в свете люстры. И в ее глазах была ярость, пылающая так же ярко, как волосы, ее магия посылала в воздух запах солевого тумана и молодой травы.

За ней в помещение вошел Руадан, также в роскошном наряде. Не солдат, а король. Или настолько близко, насколько он мог оказаться с Клаудией у власти.

Некоторые делегаты выглядели испуганными и сбитыми с толку. Другие выглядели изумленными, как будто это часть какого-то продуманного представления, подготовленного специально для них.

Чикагские Мастера поднялись со своих мест. Они сообразили, что к чему.

Мои родители оба оглянулись на меня; инстинкт защищать своего ребенка. Я кивнула и похлопала по рукоятки своего меча, чтобы показать, что я в порядке, и обрадовалась, что они не слышат, как колотиться у меня сердце. Мой страх не имел значения.