Книга Дикий голод, страница 42 – Хлоя Нейл

— Он подошел ко мне на приеме, после парада.

— Он подошел к тебе? К кровопускательнице? — На этот раз он не был саркастичен, но, кажется, искренне удивился.

— Ага.

Коннор встал, положил на стойку полотенце, а потом оглянулся на меня.

— Чего он хотел?

— Он спрашивал меня о том, как мне удалось родиться. Я не вдавалась в подробности.

— Это странно.

— Ага. — Я пожала плечами. — Вмешался Райли, и Руадан свалил. Что меня вполне устроило.

Коннор фыркнул.

— Райли может строить из себя задиру, когда захочет. Я ничего не знаю о Руадане, кроме того, что он спутник Клаудии.

— Он нацелен на трон?

Он пожал плечом.

— Честно, не знаю. Должен был состояться какой-то разговор, чтобы ты так заинтересовалась.

— Дело не в нем, — сказала я. — Или не только в нем. — Вдруг почувствовав нетерпение, я встала, подошла к стойке, взяла отвертку и постучала ей по ладони. — Дело в истерике, которую они сегодня устроили. Они решили, что против них плетется заговор, но мы вручаем им бессмысленный приз, и они успокаиваются? Такая стратегия совершенно не имеет смысла.

— Я согласен, что это странно, но Клаудия чокнутая.

— Я об этом слышала. — Я положила инструмент, прислонилась спиной к стойке и скрестила руки на груди.

Возможно, Коннор прав, и в этом нет ничего, кроме желания слабеющей королевы иметь значение, заслуживать внимание. Это значит, что переговоры продолжатся, с французской делегацией все будет в порядке, и мы сможем добиться мира в Париже.

— Может, я просто нервничаю, — пробормотала я.

— Вот это да. Обычно ты такая спокойная и расслабленная. — Коннор наклонил голову. — Почему ты задаешь эти вопросы мне? Почему не поговоришь с родителями? Или с Омбудсменом?

— Соглашение с Домом Кадогана.

— Соглашение с… О, — произнес он, все осознав. — Дом Кадогана должен оставаться в стороне.

— Такова теория. После мероприятия мы поговорили с Юеном, и у него те же мысли, что и у тебя — что, возможно, их беспокоит слабеющая магия. — Я потрясла головой. — Не знаю. Я на четыре года отстала от жизни здесь. Может быть, я просто пытаюсь приспособиться к новому порядку суперов.

— Ты выглядишь по-другому, — сказал он, и мне показалось, что в его глазах я увидела уважение. — Разумеется, все еще вампирша, но другая.

— Спасибо за оценку.

Его задумчивое выражение лица не изменилось.

— Ты выглядишь счастливой.

Его замечание — такое неколкое — выбило меня из колеи.

— Я счастлива.

— В Париже ты нашла то, что искала?

Еще один вопрос, который казался разумным — как будто его действительно интересуют мои чувства.

Ответ, безусловно был одновременно простым и сложным. Я жила, питалась, спала. Я гуляла по мощеным улицам и пробовала макарони всех цветов (все они были одинаково отвратительными), и никто не знал, кто я такая. Впервые в жизни я без зрителей поняла, кто я такая.

— Я научилась быть самой собой, — спустя мгновение ответила я.

— И кем же?

— Элизой Салливан, — ответила я, снова встретив его взгляд. — Не чьей-то дочерью. Не первым ребенком. Во Франции им было все равно, кто я такая.

Его брови приподнялись.

— А здесь их это сильно волновало?

— Ты знаешь, как это было. — Я не хотела обсуждать это с ним, поэтому сменила тему. — Похоже, тебе по душе выпивка, женщины и музыка.

Он ухмыльнулся.

— Выпивка, женщины и музыка по душе многим людям.