Книга Черная вдова и три ее мужа. Первый муж, страница 32 – Ева Добринская

До прибытия князя еще оставалось времени несколько часов, и Митя предложил мне прокатиться.

Едва мы покинули тенистые аллеи среди садов усадьбы, перед нами открылась бескрайняя степь.

Степь дохнула в лицо уже нежарким по осени воздухом с запахом сухой земли и полыни.

Уехали мы недалеко, но усадьба уже скрылась за небольшим пригорком. А перед нами расстилалась обманчиво ровная как стол степь. Где-то серебрились озера перезревшего ковыля. Где-то потрескавшуюся иссохшую землю клочками покрывала высохшая за лето трава. И везде куртинами и более скромными островками цвели какие-то фиолетовые цветы. Казалось бы, сушь. Но очень живописная сушь. И простор, над которым хочется полететь птицей!

***

Мы оба вылезли из пролетки, Митя помог мне спорхнуть с достаточно высокой подножки и молча повел в степь. Я, глядя под ноги, осторожно ступала по земле, заросшей кочками разнообразной растительности. Лето прошло, солнце за месяцы иссушило растения до вида неопрятных клочковатых щеток.

Митя присел, припав на одно колено, коснулся ладонями земли. Он сейчас, как никогда, был похож на медведя, несмотря на богато украшенный позументом камзол и холеную аристократическую внешность.

Он присел, а потом похлопал себя по загривку:

– Иди сюда.

Я сразу не поняла, чего он хочет, а потом дошло. И я засомневалась и удивилась: меня никто никогда не катал на закорках. Нерешительно подошла, привалилась животом к его спине и положила руки ему на плечи.

– Ноги давай, – он пошарил руками, заведя их назад.

Я потопталась, расставив ноги на ширину его плеч. Он чуть качнулся назад, подхватил меня под колени прямо поверх юбок, чуть подбросил. Я взвизгнула и вцепилась в камзол на его плечах. Он встал и подбросил меня еще раз, устраивая поудобнее. Я снова вскрикнула и обхватила его за шею.

– Лучше за плечи держись, а то придушишь.

– Тебя придушишь, медведь!

Он захохотал и с прискоком побежал.

«Боже мой, боже мой!» – повторяла про себя, наполняясь эйфорией. Вслух говорить что-то было невозможно, голова моталась во время его подскоков. Так и язык можно было прикусить. Только это такие мелочи. Чувство безудержной радости и счастья требовало выхода.

– Тпрууу! – я дернула его за плечи.

Он не остановился, рассмеялся, радуясь, что я расслабилась и приняла его игру, но скакать перестал и замедлился, пошел шагом.

– Немедленно остановись! Я хочу тебя поцеловать!

Он ловко, винтом, прокрутил меня вокруг своего правого плеча и подхватил под попу, не давая встать на землю.

– Лялечка моя! – и сам впился в мои губы.

Скоро стало понятно, что нам этого мало.

Оторвавшись от моих губ, глянул затуманенными желанием глазами:

– Домой или здесь?

– Здесь!

Я думала мы вернемся в пролетку, одиноко стоящую посреди степи в отдалении, но Митя решил иначе. Он опустился на колени, где стоял. Уселся на пятки, рассупонил брюки, выпуская член и дернул меня на себя, пробрался под юбки, нашел разрез в моих панталонах, и утопая пальцами в уже влажном от соков лоне, притянул и точно насадил на головку. Дальше я сама опустилась до основания. Упираясь стопами в землю, откинувшись назад и держась за его плечи вытянутыми руками, уже скакала сама. Он почти ничего не делал, только поддерживал меня на весу, но скольжения, и толчков его члена внутри, и горячего, жадного взгляда было более, чем достаточно, чтобы я переполнилась наслаждением, обещающим вот-вот… Еще раз скользнула по распирающей изнутри плоти, еще раз, еще…