Книга Попаданка с квартирой приключений не ищет, страница 89 – Ева Добринская

Если бы он не держал меня второй рукой за талию, я бы упала. Меня выгнуло, толкнуло грудью в его грудь. Я запрокинула голову, и закричала, и чуть не захлебнулась водой, льющейся из лейки душа. Меня оглушило это невероятное удовольствие. Он прижал меня к себе, и я услышала удивленное:

— Ого!

«Это был оргазм? Как с Котом? Ого!»

— Как тебя зовут?

— Ева. Евдокия Алексеевна Берг, по мужу Мордвинова. А вас?

— Мирон Астахович Гранин. Мирон, и на «ты». Поняла?

— Поняла.

Он тихонько засмеялся, продолжая прижимать меня к себе. Я щекой чувствовала этот смех внутри него как урчание кота, и горячий ком опять начал зарождаться у меня в животе.

— Ну вот, познакомились. Можно продолжать знакомство дальше.

Но он не потащил меня спешно в спальню, неторопливо промыл мои длинные волосы, позволил помассировать с шампунем и ополоснуть свои очень короткие, завернул меня в огромное мягкое полотенце, накинул на себя банный халат, отнес меня на кухню и усадил в уютное кресло.

— Чай, кофе?

— Чай.

Он вскипятил чайник, заварил мне чай, а себе кофе, точными, экономными движениями выставил чашки с блюдцами, мне в чай щедрой рукой добавил белого рома, а себе в кофе — коньяка, подтолкнул ко мне вазочку с печеньем и тарелку с сырной нарезкой.

— Ешь.

— Я не хочу, — помотала головой, — кусок в горло не лезет.

— Не волнуйся, все будет хорошо.

Я с сомнением посмотрела на него.

— Верь мне.

И я поверила.

Взгляд в прошлое 3. Дефлорация. Развод

— Мирон меня напоил, накормил, лишил невинности и развел с мужем. И я ему за все и всегда была бесконечно благодарна. И я никому и никогда в жизни так не доверяла как Мирону. Я любила, была любима и очень счастлива.

— Невинности? После первого брака? — удивился Ант.

— Спасибо, Голубка! Я это и раньше знал. Но услышать это сейчас от тебя было бесценно.

Они опять заговорили одновременно. Пришлось посвятить Анта в тонкости моего первого брака.

Марк волшебным образом уже сидел рядом со мной и обнимал, а моя голова лежала на его плече. Наверное, воспоминания разрушали барьер между нами. Мое тело напитывалось жаром, исходящим от Марка, и легкие крылышки ужаса и предвкушения трепетали в животе.

Он нежным поцелуем коснулся моих губ, а я скуксилась как маленькая, и, сквозь слезы, пожаловалась:

— Ты не представляешь, как тяжело было убить любовь к тебе, чтобы жить дальше ради детей. Мне так не хватало тебя, твоего ласкового тепла, твоей нежности, твоей страсти, твоей поддержки!

* * *

Мирон был ласковым, неторопливым и очень внимательным.

Он перенес меня из кухни в спальню. Уложил на кровать. Разворачивал на мне полотенце как обертку на конфетке. Я думала, что он бросится на меня как Генка, и с ужасом смотрела на его член, который даже смешно было сравнивать со скромной Генкиной морковкой. После объяснений доктора я знала, куда вот ЭТО должно попасть. «Как это в меня поместится?»

Но Мирон не спешил, он целовал пальчики ног, что было немного щекотно. И я начала хихикать, а он мне открыто улыбался в ответ. Прикусил легонько пятку, что тоже было щекотно. Я начала смеяться, еле удержалась, чтобы не лягнуть его. И мне уже было безразлично, что ноги разведены, и все открыто его взгляду, потому что легкими поцелуями он пробирался вверх по ноге, по второй ноге плотно ведя ладонью тоже вверх, а потом его губы накрыли складки лона, а язык прошелся горячей влажной лаской от входа во влагалище к вершине клитора. Я дернулась, но он удержал меня, прижав обеими ладонями живот, а потом еще шире развел мои ноги и погрузил язык в лоно. И опять хватило нескольких движений, чтобы я крупно задрожала, закричала и почувствовала себя разлетевшейся на осколки, на седьмом небе от наслаждения.