Книга (не) Зайка для Волка, страница 94 – Мария Мирабелла

Он встречал её после занятий — молча, уверенно, как будто она принадлежала ему по праву. И со временем в комнате Аны всё чаще ощущался его запах. Он впитывался в подушки, в плед, даже в страницы её тетрадей. Становился частью её повседневности.

Но вместе с этим ощущением пришло и другое — будто стены вокруг начали сужаться. Нечто неуловимое, но плотное, как тень, скрадывало воздух.

Таррен становился всё более... внимательным. Нет, не резким. Не грубым. Просто рядом с ним всё чаще чувствовалось напряжение — как будто он всё время прислушивался к шагам, к взглядам, которые падали на неё со стороны.

— С кем ты только что разговаривала? — спросил он однажды, когда Ана, смеясь, обменивалась репликами с Томасом у доски объявлений.

Она подняла взгляд. Медленно. С лёгкой тенью недоумения.

— С Томасом. Он рассказывал, как младший енот прятал орехи у преподавателя в кабинете. Это было забавно.

— Он слишком часто рядом с тобой, — голос Таррена был спокоен, но в нём пряталось что-то...

Ана чуть откинулась, глядя на него внимательно.

— Таррен, это Академия. Мы здесь живём, учимся, общаемся. Я не могу ходить с опущенными глазами, делая вид, что я... мебель.

Он ничего не сказал. Только шагнул ближе, почти вплотную. Его пальцы скользнули по её щеке — мягко, но ощутимо.

— Я просто... волнуюсь, — выдохнул он. — Ты моя омега. Мне тяжело, когда кто-то смотрит на тебя так, как не должен.

— А если я не твоя? А если я просто... я?

Он застыл. Его рука замерла в воздухе, так и не коснувшись её снова. На лице промелькнула тень — обида, растерянность, может, даже страх. Потом он опустил глаза и чуть отступил.

— Прости, — прошептал он, почти не слышно. — Иногда я забываю, насколько ты сильная. Сильнее, чем кажешься.

***

Вечером, когда на город опустился туман — густой, молочно-серый, обволакивающий улицы и фонари вязкой тишиной, — Ана, накинув капюшон, ушла в библиотеку. Ей нужно было это — уйти. Исчезнуть из общежития, из разговоров, из запахов и взглядов, из слишком тесного мира, в котором чужое дыхание слышится громче собственного.

Ей нужно было одиночество, простор, воздух, в котором можно было снова дышать без сдавливающей боли в висках. Тишина, но не глухая, а живая — шуршащая страницами и редкими шагами среди стеллажей.

Она забилась в самый дальний угол, туда, где редко заглядывали даже ботаники. У окна — за стеклом дрожало мутное свечение фонаря — она разложила книги перед собой, как щит, как баррикаду от мыслей. Три тома по генетике оборотней, два исторических справочника и блокнот с исписанными страницами. Только читать она не могла. Слова плыли, рассыпались, сливались в вязкое месиво, словно чернила в воде. Строки теряли смысл, буквы — форму.

Как найти равновесие? Как не раствориться в чужих ожиданиях, не стать частью чьей-то схемы? Как остаться собой... рядом с ним?

Она положила щёку на руку, уставилась в книгу, но мысли унеслись. Монотонно, как дождь по стеклу, прокручивала в голове разговоры, взгляды, прикосновения, намёки, предчувствия. Она почти задремала, склонившись над страницей, когда рядом с ней возник силуэт.

Высокий. Его фигура отбрасывала резкую тень, и даже в полумраке читального зала глаза светились — характерным, слегка фосфоресцирующим блеском, который был только у оборотней. Он не сразу заговорил. Просто стоял, как вкопанный, и смотрел.