Книга (не) Зайка для Волка, страница 92 – Мария Мирабелла

Он кивнул и молча отступил, пропуская её внутрь.

Комната была почти такой же, как и тогда, когда она впервые заглянула в неё: аккуратная, выдержанная в темных тонах, с резким запахом хвои и волчьей энергии в воздухе. Она прошла чуть вперёд, пока Таррен сел на край кровати, сцепив пальцы в замок. Он смотрел в пол, прежде чем заговорить.

— Элиза… — начал он, и голос его стал немного грубее, словно он сам не знал, как подобрать слова. — Она была из другой стаи, но часто приезжала в нашу. Мы вместе учились, вместе тренировались. Она была сильной, смелой, настойчивой. Думал, что хочу быть с ней. что она — моя пара. Выбрал ее и ждал свой первый отбор. Но не успел. Её не стало. Я винил себя долго. А потом... просто закрылся. Решил, что больше никому не дам подобраться близко. Не выдержу второй потери.

Он замолчал, и в комнате на миг повисла тишина, но полная дыхания, не пустая.

Ана подошла ближе. Её взгляд упал на что-то, поблёскивающее у него на шее — тонкую цепочку с кулоном, полускрытым под тканью футболки.

— Этот кулон... — прошептала она. — Откуда он у тебя?

Таррен нахмурился, машинально прижав пальцы к груди.

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что, — Ана с трудом сглотнула, — это кулон моей мамы.

— Ты что-то путаешь, этот кулон дала мне Элиза.

— Мама подарила его мне, когда мне было девять. А потом... встретила мальчика в лесу. Он был ранен, испуган. Я помогла ему. Тогда у меня не было ничего, чтобы его подбодрить, поэтому отдала ему этот кулон.

— Как звали того мальчика?

— Не знаю. Он не хотел говорить, как его зовут. Я сказала, что буду звать его... мой маленький волчонок.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

— Я знаю, как звали того мальчика. — Голос его стал низким, почти шёпотом. — Таррен. Его звали Таррен.

Ана будто перестала дышать.

Он шагнул к ней, медленно, как будто приближался не к ней, а к самому центру собственной памяти, собственной правды. И когда оказался совсем рядом, заключил её в объятия. Крепко. Без слов. Как будто нашёл часть себя.

— Так это была ты, — выдохнул он ей в волосы. — Всё это время… это была ты.

Они стояли, не двигаясь. Она слышала, как у него стучит сердце. Он гладил её волосы, плечи, будто не верил, что может держать её в руках.

— Выходит, что Элиза солгала, — сказал он, наконец. — Она услышала мой рассказ, и сказала, что девочкой в лесу была она. Я хотел в это верить. Мне нужно было хоть что-то, что напоминало о прошлом. Оказывается, всё это время я носил твой кулон, Ана.

Он осторожно вложил украшение в её ладонь.

— Он принадлежит тебе.

Она смотрела на него долго. На этот янтарный осколок детства. И на альфу, что стоял перед ней — взрослого, сильного, которого она когда-то спасла…

— Тогда, — прошептала она, — ты был моим волчонком.

— А теперь твой волк, — ответил он, медленно притягивая её к себе, словно боялся, что она снова исчезнет из его жизни, как уже когда-то исчезла.

Он заключил её в объятия — не грубо, не жадно, не так, как альфа берёт свою омегу, а так, как мальчик из детства, нашедший то, что потерял когда-то давно. Его руки обняли её осторожно, будто он боялся разбудить сон. Его пальцы скользнули по её спине, замирая на талии, а лицо уткнулось в её волосы, впитывая аромат, который теперь знал наизусть.

— Я помнил тебя всё это время, — шептал он. — Годами искал в лицах. В голосах. В каждом взгляде, который задерживался на мне слишком долго.