Книга Эмма. Безумная жена, страница 57 – Сандра Хартли

Отрываясь от мужской груди, я подняла голову, встречаясь с настороженными голубыми глазами.

— Знаю… но ничего не могу с этим поделать. Можешь представить, как твои визиты к бывшей невесте выглядели со стороны? — спросила я, не скрывая упрека.

Это он дал волю этим слухам, и я больше не собиралась слушать сплетни и молчать. Кажется, мой муж даже не подозревал, как тщательно за ним следят городские сплетницы.

— Эмма, она попросила помочь отцу, — в недоумении ответил он. — У твоего дяди случилась неприятность со спиной во время долгого путешествия и неудобной каюты. Не на улице же его осматривать? — он произнес это громче, чем необходимо, и тут же покосился на извозчика.

Таким разговорам тут не место. Пришлось отступить.

Я снова прижалась к Итану и опустила голову ему на грудь, чтобы не сболтнуть лишнего.

— Я вообще не понимаю, что она забыла в Новом Орлеане и как нашла тебя, — пробормотала я, не сдержавшись.

В ответ муж уткнулся в мои волосы, слегка касаясь губами.

— Полагаю, ей написали из Саванны. Но это мы обсудим дома, родная, — не стал отрицать он очевидное.

Да, я писала отцу периодически и получала от него письма, как и Итан — от своих.

Видимо, под видом проснувшейся заботы новости узнавали и моя маменька.

Проглотив рвущиеся наружу слова, я уткнулась носом в грудь мужа и подавила желание произнести очевидное вслух.

Моя мама, кажется, полагала, что если Итан понравится дону Лоренцо, всё может обернуться вспять.

Но ведь мы уже женаты. Или… она знала, что брак можно расторгнуть, потому что он не был консумирован.

К счастью, теперь эта лазейка для Виттории упущена.

И всё же, странная одержимость родной матери причинять мне боль начинала пугать.

К Люсиль она относилась куда более безразлично, словно та вообще не существовала. Её не интересовали ни отношения сестры с мужем, ни скорое появление внука.

А меня почему-то тихо ненавидела с самого детства. И чем старше я становилась, тем яснее проступало это странное, липкое отчуждение.

Иногда я ловила её взгляд — холодный, чужой — и не могла отделаться от мысли, что для неё я всегда была кем-то лишним.

Нежеланной ошибкой.

Я уже начинала сомневаться, что мы действительно родственники. И впервые за много лет эта мысль перестала казаться абсурдной.

Этим утром я снова проснулась одна.

Живот, наконец, отпустило, голова прояснилась, а мысли перестали путаться в тяжёлых узлах.

Вчера мы с Итаном так и не поговорили.

Сразу после возвращения он, слишком заботливый, попытался меня осмотреть — и получил по рукам.

На мгновение мне даже показалось, что в его заботе было что-то почти интимное. И я не возражала.

Но потом…

Когда он отказал мне даже в поцелуе, вихрь накопленной обиды вырвался наружу. Я вспыхнула слишком легко — словами, жестами, болью, которая искала выхода.

Не желая разжигать новую бурю, Итан лишь вздохнул, оставил у двери какой-то отвар и ушёл в другую комнату.

Только сейчас, стоя перед зеркалом, я поняла, как глупо это выглядело со стороны.

За окном всё ещё лил дождь — словно вчерашние слёзы не успели высохнуть, — но в душе стояла странная, давящая тишина.

Глухое, постыдное осознание: я снова сорвалась.

Ревность.

Иногда она действует на меня хуже любого яда.

И в этот раз, списать всё на яд уже не получится.

Придётся поговорить. По-настоящему.