Книга Разрушение кокона, страница 287 – Тан Ци

Фэнцзю растерянно подняла глаза и встретила потемневший, неотрывный взгляд молодого мужчины. Когда он обхватил правой рукой ее затылок, вынуждая приблизиться, она наконец поняла: его напряжение и дрожь только что были вызваны вовсе не болью. Ее лицо мгновенно вспыхнуло, словно кленовый лист, тронутый морозом.

– Я… я не… – Она хотела объяснить, что действительно всего лишь обрабатывала его раны, не пытаясь его соблазнить. Но слова застряли в горле, когда владыка склонился и поцеловал ее.

Это был очень глубокий и очень долгий поцелуй.

Отстранившись, Дун Хуа закрыл глаза и прижался лбом к ее лбу. От его поцелуев все тело Фэнцзю наполнилось жаром, а в голове стоял туман. Но она все же попыталась оправдаться, прошептав:

– Я не хотела…

Он едва заметно улыбнулся, все еще не открывая глаз:

– М-м, ты не хотела. Хотел я.

Его слова смутили ее еще сильнее. Она слегка прикусила нижнюю губу и потянулась, чтобы обнять его за шею. Но тут взгляд Фэнцзю упал на его словно вырезанные из нефрита плечи – и она вдруг вспомнила о его ранах. На миг замерев, девушка осознала, что не стоит напрягать раненого, и тут же попыталась выбраться из его объятий. Заметив ее движение, владыка открыл глаза, посмотрел на нее – и внезапно подхватил на руки. Она испуганно вскрикнула и по наитию обвила его шею.

Всего несколько шагов.

И они оказались у нефритового ложа.

На Лазурном море уже наступила ночь, все звуки умолкли. Во внутренних покоях горели жемчужины Ночи, но раковины, в которых они лежали, были полуприкрыты, и просачивающегося мягкого сияния не хватало, чтобы высветить каждый уголок. Комнату окутывал таинственный полумрак.

Фэнцзю оказалась среди пушистых облачных одеял, а в следующий миг владыка уже склонился над ней. Ее лицо запылало – она сразу догадалась, что может произойти дальше.

– Твои раны… – прошептала она.

Дун Хуа вновь прижался лбом к ее лбу. Похоже, ее забота о его ранах в такой момент показалась ему очаровательной. Владыка усмехнулся:

– Забудь.

Затем провел пальцем по ее губам и в тусклом свете покоев вновь запечатал их поцелуем.

За дверьми внутренних покоев Фэй Вэй остановил Бай Гуньгуня, который, услышав о возвращении владыки, радостно спешил к отцу.

Управляющий не знал, как объяснить ребенку, почему сейчас – да, пожалуй, и всю ночь – ему не стоит входить. Пока он лихорадочно соображал, Гуньгунь задумчиво произнес:

– Отец снова помогает Цзю-Цзю с уроками?

Фэй Вэй замер:

– С… с… уроками?

Гуньгунь кивнул:

– Да, это обычное дело. Очень часто, когда я прихожу к Цзю-Цзю вечером, старший братец Чун Линь говорит, что отец помогает ей с уроками и мне нельзя им мешать. – Он беспомощно вздохнул. – Учитель матушки очень строгий. Если она будет отставать, он ее сурово накажет. Поэтому уроки отца очень важны, я понимаю.

Фэй Вэй не знал, что ответить, и лишь деревянно кивнул:

– Да, уроки очень важны. Хорошо, что вы это понимаете, юный господин.

Мальчик хмыкнул:

– Тогда я не буду мешать отцу и Цзю-Цзю заниматься.

И послушно удалился.

Фэй Вэй со сложными чувствами смотрел, как маленькая фигурка исчезает в каменном проходе. Его сердце сжалось от легкого укола совести…

На небе сияла ледяным светом круглая луна.

Полна и прекрасна жизнь двух влюбленных, полна и прекрасна луна. Завтра будет хороший день.