Книга Разрушение кокона, страница 41 – Тан Ци

Чэн Юй подумала, что выражение «ждал, как дурак» в отношении третьего братца Ляня звучит совсем не уместно. Да и, если подумать, ситуация, в которой один человек «как дурак» ждет, когда другой человек позовет его выпить в весеннем доме, тоже довольно странная. Но княжна не знала, что и думать. Если братец Лянь говорит чистую правду, то неужели он прождал ее так долго?

Девушка подкатила к себе камешек, пнула его мыском сапог, потом прижала к земле пяткой и озабоченно заметила:

– Решительно нельзя ходить в весенний дом восемь раз в месяц. Если брат с сест… братом будут вместе развлекаться в подобных местах, все подумают, что в семье растут избалованные и расточительные дети. Наши предки на том свете никогда не обретут покоя.

– У нас разные предки, – напомнил Лянь Сун.

Чэн Юй медленно откатила камешек на прежнее место и, быстро взглянув на Лянь Суна, с длинным прочувствованным вздохом уточнила:

– Предки двух семей не обретут покоя!

Лянь Сун опустил глаза, уголки его губ изогнулись.

– Хочешь сказать, если мы пойдем развлекаться в весенний дом вместе, то наши предки покоя не узнают, а вот если раздельно, то это совсем другое дело? На предков, никак, в таком случае снизойдут благодать и полнейший покой, да?

У Чэн Юй мгновенно разболелась голова. Конечно, ее волновал не покой многострадальных предков. Основная причина, по которой она не могла исполнить обещание, заключалась в том, что если ее тайные походы раз-два в месяц Чжу Цзинь еще терпел, то рискни она бегать в весенний дом по восемь раз на месяц, управляющий точно будет колотить ее по восемь раз на дню.

Но как о таком сказать? Чэн Юй только и оставалось, что скрепя сердце заявить:

– Я… Я, считай, отказалась от зла и обратилась к добру, не могу теперь вместе с третьим братцем Лянем слушать песенки в весеннем доме. Давай лучше я… Лучше я приглашу тебя поесть чего-нибудь вкусного!

Ну как же ловко она это придумала!

– Я буду угощать тебя восемь, нет, десять раз в месяц, договорились?

От волнения она показала на руках девять пальцев, но, заметив, как взгляд братца Ляня остановился на них, поспешила исправить оплошность и отогнула еще один – для круглого счета.

Братец Лянь, казалось, задумался. Чэн Юй не могла понять, как он отнесся к ее предложению.

Следя за выражением его лица, девушка догадалась, что нужно срочно его отвлечь, и торопливо добавила:

– Давай я угощу тебя сегодня, что скажешь?

Взгляд Лянь Суна скользнул от ее налобной повязки до талии, затянутой форменным поясом для игры в цуцзюй, затем переместился на толпу подростков, стоявших в нескольких шагах позади нее.

– Ты не пойдешь на сегодняшнее состязание? – Не успела она ответить, как он взял ее за локоть и добил: – Прекрасно, идем.

Чэн Юй остолбенела.

– Но я-я-я-я все же должна пойти на состязание!..

Лянь Сун остановился и посмотрел на нее. Он будто бы легонько удерживал ее маленькую ручку своей правой, но вот она попыталась вырваться – и не вышло, рванулась изо всех сил – и не получилось. Чэн Юй показалось, что взгляд братца Ляня, смотрящего на нее сверху вниз, потяжелел.

Она осознала, что сопротивление было ошибкой, но не могла не возразить. Голос ее прозвучал нежно и мягко, немного жалко:

– Потому что если я не пойду на это состязание, дорога в квартал Кайюань будет мне заказана!