Книга Разрушение кокона, страница 44 – Тан Ци

– Братец Чжу Цзинь все же сильно беспокоился и снова явился за главой. Заметив, что его уже нет на дереве, он чуть не сошел с ума от беспокойства. В итоге видели бы вы, как почернело его лицо, когда он вошел в башню и увидел, что глава приник к столу и глаз не сводит с бойцового сверчка!

Казалось, от макушки Чэн Юй скоро пойдет дым. Говорила она, впрочем, спокойно – чего волноваться, если причин жить ей в целом не осталось:

– Это я помню. Вы все про меня выболтали? Если все, то идем, состязание скоро начнется.

Лянь Сун посмотрел на нее с насмешливой улыбкой.

– Быстро же высыхает море твоей тоски.

Девушка вновь вспыхнула, но отбила, изо всех сил сохраняя спокойствие:

– Мне было тринадцать. – И подогнала добрых товарищей: – Идемте, быстрее, иначе опоздаем.

Но Лянь Сун остановил ее:

– Может, перед уходом ты все же скажешь мне, где мы, в конце концов, встречаемся?

До оглушенной откровениями товарищей Чэн Юй не сразу дошла суть вопроса, чем мужчина не преминул воспользоваться, склонив голову и улыбнувшись:

– Раз молчишь, значит, я сам решу.

Лянь Сун улыбнулся – и будто сияние луны растеклось на тысячу ли, и будто разом вокруг распустились десятки тысяч цветов. От этой мимолетной улыбки у Чэн Юй закружилась голова. Как в тумане она услышала приговор:

– Тогда мы встретимся в башне Вольных птиц. Я буду ждать тебя там.

– В башне Вольных птиц, – Чэн Юй мгновенно очнулась, – в башне Вольных птиц, дороже которой нет во всем Пинъане?

– Да, именно в ней.

Пятьсот золотых, вырученные за продажу свадебного платья, давно закончились. Теперь нищая и совершенно запутавшаяся княжна Чэн Юй особенно остро ощутила, как тяжела эта жизнь. Она закрыла голову руками и на мгновение задумалась. К счастью, девушка вспомнила, что попросила своего хорошего друга Ли Мучжоу поставить сегодня на ее победу, а значит, если она выиграет состязание, у нее появятся деньги на то, чтобы угостить третьего братца Ляня в башне Вольных птиц.

Чэн Юй стиснула зубы.

– Ну… Ладно. Третий братец Лянь, ты пока ступай в башню, я скоро приду.

Она остервенело поправила повязку на лбу.

– Если я не выиграю в этом состязании, ноги моей не будет в Пинъане!

С этими словами княжна резко повернулась и, обуреваемая жаждой убийства, стремительно направилась к площадке для игры в цуцзюй, расположенной в южной части города. Ее болтливые товарищи потянулись за ней.

До провожавшего их взглядом Лянь Суна донеслось, как Чэн Юй крайне поучительным тоном вразумляла юношей:

– Вы поступили в корне неверно, больше так не надо.

Юноши тупо переспросили:

– Так не надо?

Чэн Юй проникновенно продолжала:

– Как вы могли запросто рассказывать кому-то о моем позоре? Неужели не ясно, что если я потеряю лицо, то и вы потеряете ваше?

Парни, не понимающие причину такой отповеди, возразили:

– Но ведь это был ваш старший брат, разве нет?

Их глава промолчала. Когда они завернули за угол, Лянь Сун услышал, как Чэн Юй тихо вздохнула:

– Ну, брату можно. Но чужим чтоб больше никогда.

Лянь Сун, поигрывая складным веером, некоторое время постоял под вывеской башни Цзяндун, затем развернулся и пошел в книжную лавку, явно не собираясь сразу возвращаться в Бамбуковые покои.

Яньлань отвела взгляд от происходящего под окнами, несколько мгновений посидела молча, явно пребывая в смятении, а затем сказала неподвижно стоявшей подле нее красивой служанке: