Книга Разрушение кокона, страница 43 – Тан Ци

– Там определенно было про то, что мне очень нравятся Сливовые покои!

Невысокий юноша настойчиво теребил своего белолицего друга.

– Ну, думай же! Что было после «Над белоцветной отмелью гуси кричат»? – Тут он уже обратился ко всем: – И вы подумайте!

Чэн Юй не могла сдаться.

– Я точно водил вас выпить вина и чаю, но не припоминаю, чтобы слагал стихи!

Белолицый юноша вспомнил первым и на одном дыхании закончил за своим невысоким другом:

Юноша с хорошей памятью посмотрел на Чэн Юй и твердо сказал:

– Это сочинили вы.

Княжна так же твердо ответила:

– Не я.

Тогда он напомнил:

– Вам было тринадцать, то был конец года. Вы пригласили нас выпить вина в Бамбуковых покоях и без конца вздыхали, что, мол, вашей богатой и беззаботной жизни пришел конец и тот день – последнее воспоминание, которое у нас о ней останется. Вы в одиночку приговорили три кувшина вина «Опьяняющий ветерок», которое делают в башне Цзяндун, а потом разрыдались и начали сочинять стихи…

Чэн Юй не помнила ничего из перечисленного и продолжила отрицать:

– Не было такого.

Невысокий мальчик с едва сдерживаемой улыбкой указал на столетнее дерево, растущее у башни Цзяндун, и сказал:

– Вы взобрались на то дерево, чем очень напугали братца Чжу Цзиня. Он пришел тогда забрать вас, но вы наотрез отказались слезать и со слезами грозились, мол, если вы не сможете быть самым богатым господином Юем во всем Пинъане, то проведете остаток жизни на дереве. Братец Чжу Цзинь рассердился, сказал, что вы можете оставаться на дереве, сколько вашей душе угодно, и ушел.

Чэн Юй пошатнулась, но устояла.

– Клевета.

Белолицый юноша добил:

– И потом вы сидели на дереве и подвывали: «Ветер ли свежий, вино ли – будем мы пить допьяна-а-а-а, чтобы при взгляде на ивы в тоске не сжималась душа-а-а-а. Раз тоска, два тоска, три тоска-а-а. Моя тоска как море глубока-а-а-а, и не будет моей тоске конца-а-а». Мы хотели вас снять, но у нас не было навыков братца Чжу Цзиня. Ху Шэн умеет лазить по деревьям, но даже он добрался только до середины и не смог вас достать, потому что ныть вы предпочитали, угнездившись на самой макушке.

Чем дальше, тем сильнее славные товарищи Чэн Юй отклонялись от темы, отчего у нее совсем вылетело из головы, что она позвала их, чтобы убедить братца Ляня в том, какие Сливовые покои замечательные. У княжны алели уши. Она прижала руку ко лбу и сообщила Лянь Суну:

– Мне… Мне надо идти.

Третий принц на нее даже не посмотрел, самым внимательным образом слушая чушь, которую несли юноши. Он слегка наклонился и уже не морозил равнодушием ледяной глыбы, даже с интересом уточнил:

– Так вы оставили вашего главу на дереве на всю ночь?

Увидев, что красивый незнакомец, который с момента их прихода молча стоял в сторонке, явно не желая вступать в разговор, вдруг заинтересовался их словами, юноши разволновались еще больше и наперебой загомонили:

– Вовсе нет, мы долго уговаривали, но глава не хотел слазить!

– Но вскоре Лю Ань из «Доу золота» пришел показать Ху Шэну Пурпурноголового генерала – своего сверчка, и глава слез сам, потому что тоже хотел посмотреть на боевого сверчка!