Книга Десять ли персиковых цветков, страница 172 – Тан Ци

– Было трудно избавить тебя от одежды, поэтому я решил прибегнуть к магии.

Усмехнувшись, я ответила:

– Кажется, тебе уже совсем не терпится.

Мягкий свет жемчужины Ночи нежно ложился на его кожу сквозь занавески. Кожа принца была белой, как фарфор, из которого изготовлена моя любимая чаша в Цинцю. Однако он вовсе не казался женственным. Сквозь кожу проступали мыщцы, от груди до живота тянулись нити шрамов, что придавало ему мужественности. У Е Хуа было очень красивое тело.

Он наклонился к моему уху и, усмехнувшись, хрипло прошептал:

– Ты права, моему терпению пришел конец.

Очнувшись глубокой ночью, я поняла, что в голове у меня творится полная неразбериха. Свет, исходивший от жемчужины Ночи, был приглушен заклинанием Е Хуа. Я лежала в объятиях принца, крепко прижимаясь к его груди. Мое лицо было прижато к шраму, что пересекал его грудную клетку.

Возвращаясь мыслями к событиям прошедшей ночи, я могла вспомнить лишь колыхающуюся над головой занавеску. Когда я, изнуренная его ласками, погружалась в сон, то смутно услышала, как он произнес:

– Даже если это единственный раз, когда ты целиком и полностью принадлежала мне, даже если ты пошла на это только для того, чтобы заполучить лампу, ради Мо Юаня… Я ни о чем не жалею.

Я не совсем ясно слышала эти слова, и, поскольку в последнее время в моей голове всплывало что-то необъяснимое, вполне возможно, что это очередная иллюзия. Пусть между нами и случилась близость, однако, к сожалению, со мной все было совсем не так, как с той красавицей из книги. В голове совершенно ничего не прояснилось.

Это впервые заставило меня задуматься о том, что сюжеты пьес мира смертных не всегда соответствуют действительности.

Сон Е Хуа был крепок. После столь резкого пробуждения мне не удалось снова уснуть. Я провела рукой по шраму на его груди и вдруг вспомнила об одной истории.

Рассказывали, что триста лет назад клан Русалок, выдвинув войско, устроил бунт, поскольку желал полной независимости. Владыка Южного моря, не выдержав их напора, отправил в Девять небесных сфер письмо с просьбой о помощи. Небесный владыка для усмирения бунтующих собрал войско и назначил принца Е Хуа командующим. Вопреки ожиданиям, клан Русалок проявил неслыханную доблесть, и принц чудом не оказался похоронен в морской пучине.

В ту пору я не покидала Цинцю и потому почти ничего не знала о происходившем. В моей памяти эта история отложилась благодаря тому, что, когда я только очнулась после глубокого сна, Четвертый брат неоднократно упоминал об этом. Во время каждого пересказа он драматично придерживал запястье другой рукой^[108] и говорил следующее:

– В Южном море клан Русалок безо всякой причины решил устроить бунт! За последние годы младшее поколение бессмертных стало еще невежественнее, это совершенно никуда не годится. С русалками и так нелегко было договориться, но в этот раз пришлось уничтожить весь клан. Однако тот факт, что молодой и талантливый принц чуть не стал кормом для рыб, говорит о том, что клан подвергся полному уничтожению не просто так.

Мой Четвертый брат Бай Чжэнь был болтуном, каких еще поискать. Благодаря ему мне довелось услышать о многих славных подвигах Е Хуа. Говорили, что на протяжении почти двадцати или тридцати тысяч лет войска, которые участвовали в сражениях под предводительством принца, ни разу не проиграли. Удивлению Четвертого брата не было предела, когда в ожесточенном бою против клана Русалок принц потерпел поражение.