Книга Десять ли персиковых цветков, страница 248 – Тан Ци

Клан Девятихвостых лис – крайне удачливый клан бессмертных. Все их потомки могли похвастаться от природы незаурядной наружностью. Но когда ты красив, тебе невыносима сама мысль о том, что ты можешь вырасти страшненьким, или даже о том, что когда-то ты был страшненьким. Четвертый же сын отличался от своей семьи, как терновник от кустарника. На самом деле девятихвостые лисы всегда неотразимы, кроме того момента, когда они в первый раз принимают человеческий облик. Лисята, конечно, не знают, что такое красота и что такое уродство, поэтому не придают особого значения внешности. Позже, когда они вырастают и задумываются о том, какими уродливыми младенцами были, лисята чувствуют облегчение оттого, что не могли тогда определить, что красиво, а что нет.

Однако Четвертый сын был весьма необычным лисенком. Есть поговорка: от многой мудрости много скорби. Когда он был совсем маленьким и не мог еще принять человеческий облик, Третий брат часто носил его на руках. Дело в том, что Четвертый был очень пригожим лисенком и Третий брат брал его с собой, чтобы все могли полюбоваться на такую красоту.

– Этот лисенок невероятно красивый, никогда еще не видел таких красивых лисят. Эй, это мой младший брат! Матушка родила мне братика!

Завидев других, не слишком красивых лисят, Третий брат усмехался и тайком шептал на ухо младшему:

– Да-а, какой же уродливый лис, ай-яй…

Так что еще в раннем детстве не по годам умный Четвертый имел довольно хорошее представление о красоте и уродстве.

Когда ему исполнился год, Верховный владыка Бай Чжи не стал шумно отмечать это событие, а устроил тихое семейное застолье. Поскольку высший бог Чжэ Янь дружил с обитателями Лисьей пещеры, его тоже пригласили на пирушку. Третий брат осторожно вынес младшего. Чжэ Янь, сделав глоток вина и прищурившись, пристально рассмотрел лисенка.

– Ох, Бай Чжи, твой сын такой страшненький.

Конечно, Чжэ Янь сказал это лишь потому, что сам не был женат и не имел детей. Откуда же ему знать, что все новорожденные такие страшненькие! Четвертому суждено вырасти красавцем, но едва ли об этом можно было догадаться, глядя на сморщенное личико младенца. Мальчика никогда раньше не называли «страшненьким», и когда он услышал такое от Чжэ Яня, то задрожал всем своим маленьким тельцем. Он негодовал, он был вне себя от возмущения! В его глазах стояли слезы.

Однако Четвертый думал, что, пусть он и ребенок, все же он мужчина. Еще когда он был лисенком, старшие братья учили его: мужчина может проливать кровь, но слезы – никогда. Твердо помня этот урок, мальчик попытался закусить губу, чтобы не расплакаться. Однако у него не было зубов, поэтому ничего не получилось. Хотя он желал показать стойкость и крепость духа, посторонние видели только сжатый ротик младенца, который, кажется, собирался разрыдаться, но что-то ему мешало, отчего он казался еще более страшненьким.

Чжэ Янь похлопал малыша по груди, со смехом приговаривая:

– Возможно, когда подрастет, станет симпатичнее.

Четвертый наконец заревел.

Девятихвостых лис нарекают во время пира в честь первого дня рождения, однако из-за того, что малыш расплакался, это дело решили отложить. В Цинцю испокон веков существует правило: выбирать ребенку имя должно вдумчиво и серьезно. Когда с именем определялись, его зачитывали ребенку. Если он, услышав его, улыбался, имя считалось подходящим. Разумеется, ребенок улыбался не потому, что в самом деле находил озвученное ему имя подходящим, – просто в таких случаях рядом всегда имелся тот, кто веселил дитя. Однако в тот день Четвертый был так расстроен, что никто не смог бы его рассмешить. Церемонию наречения имени отложили до следующего дня рождения мальчика.