Книга Записки у изголовья. Книга 1, страница 66 – Тан Ци

Собрав в кучку литературные познания всей своей жизни, Янь Чиу накатал послание длиной в чжан и три цуня. Вызов на поединок Дун Хуа согласилась отнести почтенная Доу Му, с которой Янь Чиу связывали более или менее дружеские отношения. Семь дней спустя почтенная Доу Му принесла ответ: Дун Хуа сказал, что сейчас в Рассветном дворце сезон сбора чайных листьев и он, владыка, очень занят.

С одной стороны, довод Дун Хуа звучал достаточно весомо: эти изнеженные небожители великого образования придавали сбору чая большое значение. С другой стороны, Янь Чиу никак не мог смириться с тем, что бой не случится из-за каких-то там листочков.

Владыка демонов пробрался в Рассветный дворец и, проведя целую ночь в тяжких трудах, оборвал все чайные кусты. На рассвете он аккуратно завернул собранные листья и отнес их Дун Хуа. Он думал, что теперь-то владыка, как порядочный небожитель, непременно растрогается, увидев старания Янь Чиу, и в знак признательности выкроит в своем плотном расписании пару часиков на бой.

Однако Дун Хуа как порядочный небожитель не растрогался. Он спокойно забрал чайные листья, с каменным лицом поблагодарил и небрежно упомянул, что его внимания ждут пара-тройка саженцев душистых деревьев, которые надо бы посадить. Янь Чиу подумал, что Дун Хуа испытывает его, и без лишних слов отправился на поле. Там он увидел, что «пара-тройка саженцев» оказалась парой-тройкой десятков саженцев! Янь Чиу трудился два дня и, наконец высадив все деревья, вернулся к Дун Хуа с отчетом о проделанной работе. Однако тот оставался все еще дико занят. Ему нужно было вычистить пару му ила из лотосового пруда. Янь Чиу выполнил и эту задачу. Потом оказалось, что в Рассветном дворце прохудилась крыша и нужно заменить черепицу, – Янь Чиу все сделал. Затем в саду на переднем дворе созрели абрикосы, которые жизненно необходимо было собрать…

Воитель Сяо-Янь работал как проклятый, а Дун Хуа в это время с сутрой в руках сидел под навесом из ветвей глицинии, удил рыбу и грелся на солнышке, довольный и беззаботный. И слуги его бессмертные едва шевелились, тоже довольные и беззаботные. Весь дворец превратился в обитель довольных и беззаботных бездельников. Воителю Сяо-Яню, не желавшему отказываться от поединка с Дун Хуа, оставалось только молчать и скрежетать зубами. Наконец, по ощущениям отстроив весь Рассветный дворец заново, Янь Чиу явился пред очи Дун Хуа напомнить о том, что тот обещал ему бой и пора бы исполнить уговор.

Владыка, не поднимая головы от буддийской сутры, поинтересовался:

– Когда это я что-то вам пообещал?

Сяо-Янь ответил:

– Ты сам сказал, что, если я помогу тебе там и сям, ты подумаешь, быть поединку или не быть.

Дун Хуа неторопливо поднял голову:

– О, я подумал. Не быть.

Ошеломленный, Сяо-Янь только тогда понял, что Дун Хуа с ним играл. Еще когда он только собирался пробраться на Небеса, двое его помощников предупреждали: о Дун Хуа, может, и ходит слава небожителя строгого и сдержанного, но на деле нрав у владыки своеобразный. Помощники опасались, что их прямой, как палка, господин от него натерпится. Янь Чиу счел их предупреждение полной чушью, о чем теперь сожалел: его и правда обвели вокруг пальца.

Его чуть не разорвало от негодования. Он твердо решил преподать Дун Хуа урок. Ночью он пробрался в семиэтажную подземную усыпальницу и выкрал Сковывающий духов Нефрит, что запечатал там Дун Хуа. Так Янь Чиу и вынудил владыку сразиться с ним на горе Фуюй в первый раз. Сковывающий духов Нефрит назывался так, потому что по сути являлся замком на вратах в Лотосовый предел Десяти зол – место, где было собрано все самое дурное, что только есть в мире. Там держали жестоких духов, не поддающихся никакому благотворному влиянию. Если бы Сковывающий духов Нефрит был утрачен, сто лет мир не знал бы спокойствия.