Книга Записки у изголовья. Книга 2, страница 162 – Тан Ци

Мужчина в белом нахмурился.

– Пускай Сянли Хэ хорошо к тебе относился, это его судьба. Сможешь ли ты еще спасти его жизнь в нынешних обстоятельствах? Ты сама только выбралась из водоворота, зачем снова в него лезешь?

– Если ты меня знаешь, – спокойно сказала ему Аланьжэ, – то должен был понять, что я не брошу брата. Я заменю его на поле боя. Прошу тебя тоже сохранять бдительность. Не бойся, я очень дорожу своей жизнью и смогу все рассчитать. По сравнению с братом, который точно погибнет, у меня есть шанс выжить.

Увидев, как посуровело лицо мужчины в белом, Аланьжэ рассмеялась и сказала:

– Редко у тебя бывало такое лицо. К счастью, в этой жизни было не так уж много тех, кто обо мне заботился. Ваша с наставником Мо судьба не так злосчастна, как у брата, поэтому мне не придется рисковать, спасая вас.

Мужчина в белом мгновение смотрел на нее, затем произнес:

– Ты всегда была упрямой. Я знаю, что, как бы ни старался, не смогу тебя удержать, но поле боя – крайне опасное место. Что, если ты не вернешься из этой поездки?

Ничто не дрогнуло в лице Аланьжэ.

– Если я не вернусь, если погибну под именем брата в бою, в этой смерти будет больше смысла, чем если я покончу с собой, как предложила мне госпожа Цинхуа. Если это случится, не мог бы ты помочь моему брату сменить имя и проводить его в безопасное место, где он смог бы спокойно прожить остаток своих дней? – И, чуть помедлив, она добавила: – Я написала Шэнь Е двадцать писем, прошу, забери их. Я писала их со всей искренностью, на которую способно мое сердце, смехотворно оставлять ему ее подтверждение.

Мужчина в белом вздохнул.

– Я запомню твои просьбы, только надеюсь, что не придется их исполнять. Когда уходишь?

Она легла на переплетенные лозы и положила руку под голову. Уголки ее губ изогнулись в улыбке.

– Ласковый ветер, ласковое солнце, так и тянет на сон. Позволь же украсть мгновение тишины у этого беспокойного мира^[49].

* * *

Постепенно Персиковый источник^[50] на заднем склоне горы Цинань растаял в бледных лучах заката. С тяжелым сердцем Фэнцзю изо всех сил попыталась собрать последнюю часть воспоминаний. Если говорить о народных повестях-хуабэнях, то у ее тети Бай Цянь имелось достойное собрание. Учитывая то, что Фэнцзю выросла под всесторонним влиянием тети, она пролистала множество подобных книжиц.

И хотя трогательных историй, словно выуженных из кувшина читательских слез, она прочитала немало, ни одна не сравнилась бы с историей, развернувшейся перед ней. В этой части воспоминаний не пролилось ни капли слез. Эта история была как бесподобный клинок, очень холодный и очень тяжелый. Он лишал жизни со скупой точностью, без малейшего промедления. Спокойно и тихо Аланьжэ получала раны, спокойно и тихо она сносила боль и шла на смерть так же – спокойно и тихо.

В исторических записках, о содержании которых Фэнцзю рассказал Су Мое, говорилось, что Сянли Хэ сам возглавил войска и семнадцать дней сдерживал вражеское наступление. Но поскольку сил его оказалось недостаточно, в конце концов он погиб на поле боя. В этих воспоминаниях Фэнцзю узнала правду, скрытую за тонкими страницами исторических записок.

В бою погиб не Сянли Хэ, а Аланьжэ.

Причиной войны с кланом сов послужило попустительство клана неразлучников в незаконной охоте на приграничных землях. Таким образом, война между двумя кланами, естественно, развернулась на границе. Там издревле спокойно текла река Сысин, устремляясь на юг, где, огибая горный перевал Пинъюнь, год за годом впадала в море Цыбэй. Участок реки Сысин рядом с горой Пинъюнь и морем Цыбэй именовался Южная Сысин. Рядом с рекой находился огромный лес Музыки, где густо росли музыкальные деревья. С древних времен этот лес служил границей между землями кланов неразлучников и сов.