Книга Записки у изголовья. Книга 2, страница 182 – Тан Ци

– Аланьжэ не может умереть. Я не верю ни единому твоему слову.

Мгновение Си Цзэ изучал его лицо, затем понизил голос:

– Хочешь верь, хочешь нет. – Он вздохнул. – Когда Цинхуа и Цзюйно узнали о ее смерти, они скрыли подробности от придворных, поскольку шел передел власти. Но я не понимаю, почему они решили скрыть это от тебя.

Он не знал, как ему выдавить из себя хоть звук.

– Скажите, где она?

Си Цзэ долго молчал и в этой бесконечной тишине, казалось, наконец понял: молодой Верховный жрец и хотел бы не поверить ему, но не мог. Однако вместо того, чтобы поверить бывшему наставнику на слово, он решил убедиться во всем лично.

Спустя время Си Цзэ ответил:

– Она рискнула всем и задействовала технику Призыва души. Жесточайшее заклятье древности истрепало и испепелило ее душу. Потом пепел затонул на дне реки Сысин.

Шэнь Е сильно трясло. И он пошел прочь – нетвердо, но очень быстро.

* * *

В тот день Верховный жрец, который явно не мог сопротивляться и которого, по мнению дворцовых соглядатаев, охраняли слишком тщательно, вышел из дворца прямо через главные ворота. Его наглость так их разозлила, что они устремились к нему, требуя остановиться. Тогда он с лицом асура^[54] обнажил один-единственный меч.

Его меч засверкал, как молния, и в следующий миг все преграждавшие ему путь соглядатаи были обезглавлены. Из сотни с чем-то стражей выжил только один – какой-то мелкий лазутчик, который вечно везде опаздывал и в этот день так же не изменил своей привычке, спасшей ему жизнь. Когда Верховный жрец ушел, стражник, дрожа, вызвал почтового голубя и, привязав к лапке птицы послание о том, что Верховный жрец покинул храм-дворец, отпустил – лететь к госпоже Цинхуа и ее дочери, которые были далеко отсюда, на реке Сысин. По традициям птиц-неразлучников они молились на реке о павших.

В двадцать шестой день восьмого месяца года рядом с останками погибших солдат установили террасу высотой в сотню чжанов и украсили ее благовещими облаками. Повелительницу на церемонию сопровождала огромная свита. Поторопившись, Шэнь Е тоже прибыл к реке в тот день.

Подобно нефритовому поясу, река текла вокруг горы Пинъюнь. В утреннем свете тихо плыли мелодии, доносившиеся от леса Музыки. Последние несколько дней Шэнь Е так торопился, что не ел и не пил. Образ Аланьжэ стоял в его опустевшем сознании. Как только он закрывал глаза, перед ним вставала она, такая яркая и полная жизни, что он не мог поверить, что она оставила его. Но как он мог не поверить? В конце концов, он не из тех, кто обманывает самого себя.

Последние несколько дней он провел в облаках. Он отстранился от мыслей, отстранился от боли. Ему нужно было достигнуть Сысин. Нужно было найти ее. Она даст ему ответ, и этот ответ станет его концом.

Он и не думал о том, чтобы как-то скрыться от свиты повелительницы. Он просто шел по берегу реки, представляя, как она тоже шла по этому длинному пути, последнему пройденному в ее жизни. О чем она думала, когда шла по этой дороге? Неужели все еще ненавидела его?

Шэнь Е добрался до оконечности берега, где вздымалась высокая терраса. Знамена трепетали на ветру, как лотосы. Лицо Цинхуа под фиолетовым шелковым зонтом отразилось в его глазах. Он видел в ней редкий страх. Он не знал, выглядел ли он сейчас пугающе. Цинхуа словно закоченела лицом и что-то приказала. На него градом обрушились железные стрелы. По наитию он взмахнул клинком. Длинный меч вошел в берег реки, от него разошлось силовое поле, закрывая путь стрелам. Но им не было конца. Ситуация зашла в тупик.