Книга Прядильщица Снов, страница 111 – Тория Кардело

— Мне так не хватало тебя здесь, — прошептал Ноктюрн, касаясь губами её виска.

Его губы скользнули ниже, к шее, и Аля запрокинула голову, открывая ему доступ к нежной коже. Ощущение его поцелуев на шее оказалось почти болезненно приятным — каждое прикосновение отзывалось дрожью во всём теле.

— Я больше не хочу просыпаться, — прошептала она, чувствуя, как эмоции переполняют её. — Я хочу остаться здесь навсегда. С тобой.

Ноктюрн на мгновение замер, а потом поднял голову, заглядывая ей в глаза:

— Этого ты действительно хочешь?

В его взгляде мелькнула какая-то тень — что-то между надеждой и тревогой. Но Аля не стала задумываться об этом. Вместо ответа она снова притянула его к себе, и их губы слились в новом, ещё более страстном поцелуе.

* * *

Звонок будильника безжалостно вырвал Алю из сна. Она резко села на кровати, дезориентированная, не понимающая, где она и что происходит. Сердце колотилось в груди, тело всё ещё помнило объятия Ноктюрна, губы — его поцелуи.

Реальность обрушилась на неё ледяным душем. Комната, тусклый свет сквозь занавески, старый ноутбук на столе, школьная форма, небрежно брошенная на стул. И она сама — снова в теле, которое так ненавидела.

Аля инстинктивно потянулась к телефону, ещё не полностью проснувшись. Экран ожил, показывая список уведомлений. Она пролистнула лишние сообщения пальцем, ища единственное важное — ответил ли Роман?

Не ответил. Не прочитал. Просто проигнорировал, как и всегда.

Горечь комом встала в горле. После волшебного мира снов реальность казалась ещё более серой, ещё более безжалостной. Там — любовь, признание, красота. Здесь — одиночество, отвержение, уродство.

Аля откинула одеяло и с трудом поднялась с кровати. Ноги казались тяжелыми, словно налитыми свинцом. Каждое движение требовало усилий. Мысленно она всё ещё была там — на крыше дворца, в объятиях Ноктюрна.

Подойдя к столу, Аля достала из ящика дневник снов. Бережно погладила обложку, украшенную мистическими символами, затем открыла его на чистой странице и начала писать:

«Сегодня я танцевала с ним перед всеми. Мы были на сцене, и все смотрели на нас, аплодировали нам. Он показал мне крышу дворца — место, куда уходит, когда хочет сочинять музыку. Оттуда видно всё: сады, холмы, море вдалеке. Мы целовались под звёздами. Никогда ещё я не чувствовала себя такой живой, такой настоящей».

Она остановилась, задумавшись. Разрыв между двумя мирами становился всё больше, всё невыносимее. С каждым пробуждением возвращение в реальность давалось всё тяжелее.

«Кто такой Ноктюрн? Почему он так похож на Романа? Что связывает его с Агатой? Я должна узнать правду».

Закрыв дневник, Аля решительно потянулась за телефоном и открыла диалог с Агатой, невольно вздрогнув от вида её гипнотической улыбки на аватарке. В голове зародилась не самая порядочная, но болезненно притягательная идея — она попросит денег у отца якобы на художественные занятия, а сама потратит эту сумму на встречу с Агатой.

Пусть ей придётся впервые в жизни солгать, но за горечью лжи может последовать сладостная правда.

Её укололи сомнения, смешанные с навязчивым чувством вины: внутренний голос прошептал, что это неправильно, нечестно по отношению к отцу, искренне восхищающемуся её талантом, и что сама по себе затея со снами слишком странная, слишком призрачная и эфемерная, как те яблоки на дереве. Но другая, более сильная часть её души жаждала ответов — и была готова рискнуть, чтобы их получить.