Книга Прядильщица Снов, страница 211 – Тория Кардело

— Я приготовила твои любимые, — она аккуратно перевернула блинчик. — С малиновым вареньем.

Роман смотрел на неё, и внутри боролись противоречивые чувства. Ненависть к ней за ту сделку. Ненависть к себе за то, что согласился. И что-то ещё — сложное, неопределённое чувство к этому существу, которое три года играло роль его матери. Которое, возможно, действительно привязалось к нему. По-своему.

— Спасибо, Агата, — ответил он холодно. — Но я не голоден.

Она едва заметно вздрогнула, когда он назвал её по имени, а не «мамой». Даже спустя три года она не привыкла к этому.

— Ты должен поесть, — настаивала она. — Ты похудел за последнее время. И у тебя круги под глазами.

Он усмехнулся. Существо, которое не являлось человеком, пыталось заботиться о человеческих нуждах.

— Вам не нужно играть роль заботливой матери, когда мы одни, — нервно заметил Роман. — Здесь нет зрителей.

Агата опустила лопатку. В её глазах мелькнуло что-то, похожее на боль. Но мог ли он действительно верить, что она способна чувствовать боль?

— Я не играю роль, Рома, — сказала она тихо. — За эти годы я… изменилась.

Она выложила блинчик на тарелку, полила его малиновым вареньем. Варенье было странного цвета — слишком яркое, почти неестественное. Как и сами блинчики — идеально круглые, но какие-то… неправильные.

— Я действительно забочусь о тебе, — она поставила тарелку на стол. — По-своему.

По-своему. Вот в чём проблема. Агата пыталась быть матерью, не понимая, что это значит. Она изучила психологию, теории привязанности, когнитивные модели. Она могла идеально имитировать заботу. Но ей не хватало самого главного — человеческой души.

И это читалось во всём. В блинчиках, которые выглядели идеально, но на вкус напоминали картон с сахаром. В дорогих подарках — технически безупречных, но абсолютно бездушных. В её заботе, всегда чуть-чуть неточной, как плохо настроенный инструмент.

Роман смотрел на неё, внезапно осознавая, что впервые за три года действительно видел её. Не просто воспринимал как злодейку из сказки, не просто как замену своей настоящей матери, а как… существо со своим внутренним миром. Со своими конфликтами.

Агата не всегда была такой. В его первых снах она казалась отстранённой, холодной, манипулирующей. Она предложила ему сделку без колебаний, зная, что это уничтожит другого человека.

Но за эти годы что-то изменилось. Она стала… более человечной? Более уязвимой? Он видел это в мелочах — в том, как она хмурилась, когда читала грустные новости в газете. В том, как улыбалась, слушая музыку. В том, как смотрела на него, когда думала, что он не видит — с каким-то странным, почти тоскливым выражением.

Может быть, она слишком хорошо вжилась в роль? Или этот мир постепенно менял даже существ с Ткани Снов?

— Вы не можете заботиться обо мне, — Роман отодвинул тарелку с блинчиками. — Вы не человек. Вы не способны на настоящие чувства.

Агата отвернулась, бросив лопатку в раковину с неожиданной силой.

— Ты ошибаешься, — произнесла она, не оборачиваясь. — Я могу чувствовать. Просто… по-другому.

— По-другому? — он не смог сдержать горький смех. — Вы убийца, Агата. Обманщица. Манипуляторша. Вы буквально убиваете людей своими иллюзиями.

Она резко повернулась. В её глазах вспыхнуло что-то тёмное, древнее. На мгновение она вновь стала таинственной незнакомкой из его первых снов — неземным, страшным в своей красоте существом. Но потом выражение её лица изменилось до почти человеческого.