Книга Прядильщица Снов, страница 213 – Тория Кардело

— Ну тогда умрите, — выпалил он, едва осознавая, что говорит. — Как Полина Лунева. Или как пыталась Аля Кострова. Вы ведь знаете их, правда?

Он подчёркнуто обращался к ней на «вы», как к чужому человеку.

Наступила тишина. Такая абсолютная, что, казалось, можно было услышать, как капает вода из крана в ванной двумя комнатами дальше.

Агата не меняла позы. Выражение её лица оставалось почти прежним — лёгкая полуулыбка, внимательный взгляд. Но что-то изменилось. Словно воздух вокруг неё сгустился, потемнел. Словно невидимое силовое поле окружило её фигуру.

Когда она наконец заговорила, её голос звучал так же мягко, как и раньше. Но в нём появились новые ноты — металлические, холодные, нечеловеческие.

— Какой интересный выбор примеров, Рома, — произнесла она, глядя ему прямо в глаза. — Расскажи мне больше о своих… друзьях.

Услышав её приказной тон, Роман внезапно осознал, что совершил чудовищную ошибку.

Агата не выглядела разъяренной, не повышала голос и не делала резких движений. Она всё так же сидела напротив него, сложив руки на столе, с той же мягкой полуулыбкой. Но в её глазах что-то менялось. Зрачки расширялись, заполняя почти всю радужку. В их черноте мерцали маленькие огоньки — отблески пламени, которого не было в этой комнате.

Её красота, всегда совершенная, становилась иной. Слишком совершенной. Слишком острой. Почти болезненной для глаз. Черты её лица слегка менялись — становились тоньше и резче, словно вырезанные из мрамора невероятно талантливым, но одержимым скульптором.

Это спокойствие пугало его больше, чем любой крик или ярость. В нём таилась абсолютная уверенность существа, которое знало, что всегда получит желаемое. Существа, которое, должно быть, видело рождение и смерть цивилизаций, и для которого человеческая жизнь была лишь мгновением.

Внезапно она протянула руку и легко коснулась его щеки. Её кожа оказалась холодной, слишком холодной для живого человека.

— Мой дорогой Рома, — голос прозвучал одновременно и из её уст, и отовсюду вокруг. — Мне жаль, что тебе пришлось пройти через такие… неприятности. Должно быть, это утомительно — постоянно сопротивляться.

От её прикосновения и взгляда вся его решимость, вся злость испарились. Их сменило что-то другое — древний, первобытный ужас, который жил в генах всех людей.

Он не мог пошевелиться и отвести взгляд от её глаз. В них он видел бездну, и бездна смотрела в него.

— Я… — начал он, но слова застряли в горле.

Осознание обрушилось на него ледяной волной. Он наговорил лишнего. Упомянул Алю. Упомянул Полину. Теперь Агата могла догадаться, что он знает. Что они знают. И она не оставит это просто так.

— Ничего страшного, — она погладила его щеку. — Мы все делаем ошибки. Особенно в юном возрасте. Ты выглядишь усталым, Рома. Тебе нужно отдохнуть. Поспать.

При слове «поспать» внутри него всё холодело. Сон. Ткань Снов. Её территория.

— Я не устал, — сказал он, наконец находя в себе силы отстраниться от её руки. — Мне нужно заниматься. У меня контрольная по алгебре в понедельник.

Агата улыбнулась шире, и в этой улыбке не осталось ничего от человеческой теплоты.

— Конечно, — произнесла она, вставая. — Не буду тебе мешать. Но не засиживайся допоздна, хорошо? Всем нам нужен здоровый сон.

Она вышла из кухни, и только когда дверь её спальни закрылась в конце коридора, он наконец смог свободно вдохнуть.