Книга Прядильщица Снов, страница 41 – Тория Кардело

— Ну, почти! — горько усмехнулась Лиза. — Девять месяцев минимум.

Каштановые пряди подруги выбились из-под её шапки, а на щеках играл румянец от холода. Лиза всегда выглядела небрежно, но в этом была её прелесть. Сегодня её яркий жёлтый шарф эффектно сочетался с чёрным пальто.

Они прошли мимо облезлых трёхэтажек с выцветшими вывесками: «Парикмахерская «Локон», «Аптека», «Ремонт обуви». Ветер дул в лицо, путался в волосах, забирался холодной рукой под пальто. Осень здесь — не красивое время года из фотографий в социальных сетях, а безнадёжный период между недолгим летом и бесконечной зимой.

В такие моменты Полина ощущала себя единственной вспышкой света в сером существовании подруг. Без неё они, казалось, растворились бы в унылом пейзаже города. Для них она была окном в другой мир — мир стиля, красоты и надежд на лучшее. Она раздавала им крохи своего внимания, а они ловили каждое слово, как голодные птенцы.

Но никто из них не знал, что она сама — такой же голодный птенец, только научившийся прятать свой голод за безупречным макияжем и дизайнерской одеждой.

— Кстати, вы знали, что у Климовой из одиннадцатого «Б» анорексия? — небрежно бросила Полина, наблюдая за реакцией.

— Да, она вроде в больнице лежала, — кивнула Лиза.

— Какой ужас! — пробормотала Катя, инстинктивно поправляя расстёгнутое пальто, которым пыталась скрыть недостатки фигуры.

— Странно, — Полина задумчиво покрутила кулон в форме луны. — Она была почти идеальна. Наверное, перестаралась.

— Ты же не думаешь, что анорексия — это хорошо?

Катя испуганно посмотрела на неё.

— Это же смертельная болезнь.

— О, Кать, конечно, нет, — Полина закатила глаза. — Я просто говорю, что Климова всегда была красивой. В ней было что-то… утончённое.

Она заметила, как Катя опустила глаза, словно пытаясь спрятаться от этих слов. Подруга никогда не станет утончённой — с её широкими бёдрами и круглым лицом — как бы ни старалась. Полине было почти жаль её. Но Катя свято верила в себя, а Полина поддерживала ей веру, наслаждаясь превосходством.

Ей нравилось ловить собственное отражение в витринах магазинов, в лужах, в тёмных окнах автобусов. Проверять, не выбился ли волос из причёски, не размазалась ли тушь, не легло ли пальто неправильной складкой. Она видела себя со стороны, как фото в глянцевом журнале: высокая, стройная, с осиной талией, подчёркнутой широким ремнём на дизайнерском сером пальто. Под ним — ненавистная школьная форма, которую она разбавляла брендовыми брошками. На длинных и стройных ногах — идеально сидящие ботильоны на устойчивом каблуке. Ни грамма лишнего жира. Она работала над этим месяцами.

Её украшения — изящные, но каждое со смыслом. Серебряная цепочка с кулоном — подарок отца перед его уходом. Жемчужные серёжки — от бабушки на шестнадцатилетие. Браслеты с подвесками — собственная покупка на сэкономленные деньги, как напоминание о достижении цели.

За спиной — сумка, стоившая больше месячной зарплаты матери. Отец прислал её из отпуска с новой семьёй. «Чтобы ты не думала, что я о тебе забыл», — написал он в записке, будто дорогая вещь могла заменить отца. Хотя иногда Полине казалось, что да, могла. По крайней мере, сумку не приходилось умолять о алиментах.

— Посмотрите, что это за убожество! — заметила Полина, когда они проходили мимо сквера, блеклого, как старая фотография. — Даже деревья здесь выглядят депрессивно.