Книга Прядильщица Снов, страница 44 – Тория Кардело

«Почему же тогда внутри так пусто?»

Где-то в глубине души таился ужас: а вдруг она станет такой же? Вдруг вся эта красота и популярность — лишь отсрочка перед неизбежным падением? Вдруг однажды она окажется на месте матери — постаревшей женщиной, ищущей подтверждения своей ценности в постели с едва знакомыми мужчинами?

Полина впилась взглядом в зеркало напротив кровати. Лицо совсем побледнело, под глазами залегли тёмные круги, хотя утром она тщательно замаскировала их консилером. Губы, накрашенные яркой красной помадой, сейчас потеряли цвет. В глазах — усталость и отвращение ко всему происходящему за стеной.

Она поднялась с кровати, слегка пошатываясь. Чёрные точки снова заплясали перед глазами, но она проигнорировала их. Подошла к шкафу, распахнула створки. Внутри ровными рядами висели тщательно подобранные наряды.

Пальцы сами нашли тёмно-синее платье с высоким воротом — строгое, но подчёркивающее каждый изгиб фигуры. К нему — тонкие колготки, серебряные серёжки с сапфирами, любимый лунный кулон на цепочке. И чёрное пальто нараспашку — для завершения образа.

Да, в этом она пойдёт на встречу с Романом. В этом добьётся своего. Потому что она — Полина Лунёва, а она всегда получала желаемое.

За стеной раздался особенно громкий стон, затем наступила тишина. Полина знала, что дальше — разговоры шёпотом, звук открываемой бутылки вина, возможно, смех. А потом всё заново, пока он не уйдёт, оставив мать с пустотой внутри.

Три года. Три года мать тщетно убеждала себя в собственном счастье.

Полина вспомнила тот день три года назад, когда мать объявила о переезде из Петербурга в эту дыру под названием Зимнеградск. Тогда она разрыдалась впервые после развода родителей. Это оказалось хуже предательства — настоящее убийство всех её надежд. Петербург, пусть серый и дождливый, оставался настоящим городом с перспективами, возможностями, культурой. Там можно было мечтать, становиться кем-то, строить будущее.

— Ты не понимаешь, Полина, — говорила мать, методично складывая вещи в коробки. — В Петербурге мы никто. Там у нас будет своя квартира, хорошая работа, нормальная жизнь.

— Нормальная жизнь? В Зимнеградске? — Полина смотрела на неё с недоверием. — Там даже названия улиц звучат как диагноз!

— Тебя никто не спрашивает, — отрезала мать. — Тебе тринадцать лет. Ты будешь жить там, где я скажу.

— Папа бы никогда…

— Твой папа живёт в трёхкомнатной квартире с новой женой и её сыном, — голос матери звенел от напряжения. — И ни разу не предложил тебе остаться с ним. Так что хватит. Он сделал свой выбор.

Так они и оказались здесь — в Зимнеградске, маленьком городке в трёх часах езды от Петербурга. Достаточно далеко, чтобы не бывать там каждые выходные, и достаточно близко для постоянных воспоминаний о прошлой жизни.

Полина фыркнула, разглядывая свои ногти. Идеально накрашенные, как и всё в этой квартире. Несмотря на ужасный подъезд, мама постаралась с ремонтом. Большая гостиная с панорамными окнами, дорогой диван, стеклянный журнальный столик, картины на стенах, модные светильники, которые мать выбирала с таким энтузиазмом, будто они могли заполнить внутреннюю пустоту. Но пустота осталась. И стала только больше.

Да, у матери хорошая работа — менеджер в фармацевтической компании, частые командировки, достойная зарплата. У неё было всё необходимое — и даже больше.