Книга Прядильщица Снов, страница 85 – Тория Кардело

Они ступали дальше по саду, мимо фонтанов с водой, меняющей цвет от лазурного до пурпурного; мимо клумб с фантастическими цветами, которые раскрывались, когда они проходили мимо; мимо маленьких беседок, увитых серебристым плющом. Наконец остановились у маленького пруда с идеально гладкой, почти зеркальной поверхностью. В нём отражались звёзды — такие близкие, что казалось, можно протянуть руку и коснуться их.

— Садись, — Ноктюрн указал на каменную скамью у воды.

Аля опустилась на прохладный камень, чувствуя, как он медленно нагревался под её телом. Ноктюрн сел рядом — не вплотную, но достаточно близко, чтобы она ощущала его тепло.

— Кто ты? — спросила она, глядя на его профиль, чётко вырисовывающийся на фоне светящихся деревьев. — На самом деле?

Он помолчал, словно собираясь с мыслями:

— Я… не совсем понимаю, что ты имеешь в виду. Я тот, кого ты видишь.

— Но этот мир… этот дворец, этот сад… они ведь не настоящие, правда? Это всё сон?

Ноктюрн повернулся к Але. В его глазах отражались звёзды:

— А что такое «настоящее»? То, что можно потрогать? То, что можно измерить? Или то, что ты чувствуешь?

Его слова повисли в воздухе между ними. Аля задумалась. Что чувствовала она сейчас? Восторг от волшебного сада? Трепет от близости Ноктюрна? Страх перед неизвестностью?

— Я уже говорил, что моя мать владеет этими землями, — вдруг произнёс он, прерывая её размышления; в его голосе послышались нотки смущения. — Весь этот дворец, сад, всё, что ты видишь — её создание. Но я… я не горжусь этим. Я не считаю это своей заслугой.

— Твоя мать? — Аля задумчиво опустила взгляд. — Кто она?

— Сложно объяснить, — он провёл рукой по волосам — такой человечный жест. — Она… создаёт реальности для тех, кто в них нуждается.

— И ты живёшь здесь? В мире снов?

— Да, — он кивнул. — Я мог бы выбрать другой путь, но… я слишком люблю это место. Здесь я могу быть тем, кем хочу — композитором, музыкантом. Здесь моя музыка оживает, становится частью реальности.

Он взглянул на свои длинные, тонкие пальцы пианиста:

— Но иногда мне бывает одиноко. Все, кого ты видела на балу — они не совсем… настоящие, скорее воображаемые образы. И я… я давно мечтал встретить кого-то живого. Кого-то, кто остался бы здесь, со мной.

Его слова тронули что-то глубоко внутри Али. Стена, которую она выстроила вокруг себя, трещала и рушилась.

— Я тоже часто чувствую себя одинокой, — призналась она, впервые озвучивая то, в чём боялась признаться даже себе. — Там, в моём мире, я словно… невидимка. Нет, хуже — я видима только тогда, когда нужно посмеяться, унизить, растоптать.

И слова полились потоком — о школе, о Полине, о том, как мучительно каждое утро вставать с постели и идти туда, где тебя ждёт только боль. О том, как она ненавидит своё тело, свою внешность, свою слабость.

Точнее — ненавидела толстушка Аля.

Собственные воспоминания всплывали в разуме как в тумане, будто это была и вовсе чужая жизнь, всё дальше отдаляющаяся от неё. Жизнь, которую она с невероятным удовольствием отпустила бы и бросила в адское пекло.

К её удивлению, Ноктюрн не отстранился, не посмотрел с жалостью или отвращением. Наоборот, он придвинулся ближе и вдруг обнял её — крепко, надёжно, словно хотел защитить от всего мира.

От неожиданности Аля замерла, а потом расслабилась в его объятиях. Его тело излучало тепло, словно внутри него пылало солнце, согревающее не только кожу, но и душу.