Книга Обольщение, страница 127 – Лера Виннер

— Но ты тоже кое-что мне пообещай, — он совсем немного отстранился, позволил воздуху коснуться влажной чувствительной кожи.

Моё дыхание сбилось еще больше, а за рёбрами стало щекотно и горячо.

Монтейн сжал мою талию и прислонился лбом к солнечному сплетению, его волосы задевали мою обнажённую грудь, и, теперь уже точно зная, что будет дальше, я начинала изнывать от нетерпения.

— Что?

Я не видела, но почувствовала, как он улыбнулся, а потом поцеловал почти целомудренно и легко.

— Я хочу пригласить тебя в гости, когда всё закончится. В графстве Лейн красивые места. Хочу провести с тобой несколько дней без волнений и бега. И без одежды. В моём доме много лет не было гостей.

Он сопровождал каждую фразу новым поцелуем, а мне показалось, что на моей шее затягивается стальная петля.

— Тебя самого там давно не было.

Я стиснула волосы барона сильнее в надежде, что это поможет ему прийти в себя, а он внезапно поднял на меня совершенно пьяные глаза.

— Я не хочу жить там один. В прошлом году попробовал. Это было похоже не добровольное заточение в склепе. Я планировал продать его. Или пожертвовать на благотворительность. Если захочешь, подарю тебе. Ты же хотела дом возле леса.

Дурман в его взгляде не был следствием алкоголя, — в отличие от меня, Вильгельм даже днём в гостиной не пил. А слова…

Я так сильно боялась истолковать их неправильно, что изнутри начала подниматься дрожь.

Если мне не мерещилось и он в самом деле предлагал остаться с ним, хотя бы ненадолго…

Я наклонилась к нему, осторожно касаясь губами губ.

— Я поеду, куда ты скажешь. И на столько, насколько ты захочешь.

«И никогда не посмею играть твоими чувства или пренебречь ими. Не после того, как ты мне поверил», — этого я вслух не сказала, лишь погладила основание его шеи.

Черный Барон, Вильгельм Монтейн совершенно точно был умён и умел делать выводы. Едва ли он мог сам не понять ту правду, которую герцог Удо с издевательским и высокомерным смешком бросил ему в лицо.

Так где же он взял силы поверить какой бы то ни было женщине?

В особенности — чужой, случайной, фактически навязавшейся ему…

Он продолжал смотреть, а я гладила кончиками пальцев его лицо, позволяя увидеть по глазам, что я не вру. Что меня в действительности устроит любое его решение — проводить до развилки или позвать с собой, — и не потому, что всё равно, с ним или без него. Потому, что я всей душой желала ему счастья.

Монтейн так ничего и не сказал.

Его руки опустились с моей талии ниже и сжались крепче, и мгновение спустя я едва не вскрикнула от неожиданности, когда он, рывком поднявшись, подхватил меня на руки и понёс в спальню.

Там темнота ночи была разбавлена только лежащей поперёк кровати полосой лунного света.

Вильгельм опустил меня на покрывало, но я тут же поднялась, встав на колени, чтобы избавиться от платья.

В этом нашлось совершенно особенное удовольствие — раздеваться для него самой и одновременно наблюдать за тем, как раздевается он.

Когда мы оба закончили, я без тени сомнения или стыда потянулась к нему первой, провела губами по плечу и шее, задела зубами подбородок и прижалась, наконец, к нему всем телом, бессмысленно и безоглядно. Просто потому что мне понравилось чувствовать его так — кожей к коже, ближе уже некуда.

Вильгельм вдохнул и поперхнулся на выдохе. Сжал мои плечи до боли крепко, а после контрастно ласково погладил спину.