Книга Обольщение, страница 60 – Лера Виннер

Сердце болезненно сжалось, и дотронуться до него мне захотелось до зуда в пальцах, но было нельзя. Он не для того делился со мной сокровенным, чтобы я его жалела.

Вместо этого я уставилась в землю, гладя ладонью траву.

— Тот человек, он умер?

Сколько он мог и прожить так, не сойдя с ума?

И не за это ли винил себя мой барон?

— Нет, он жив, — Монтейн покачал головой, а потом сделал глубокий вдох и откинулся на спину, лёг, заложив руки за голову. — Через три года я его встретил. Случайно увидел в трактире. Так себе было местечко, но годилось, чтобы переночевать. Он меня даже не заметил, а я его не сразу узнал.

— Он так сильно изменился?

Мне отчаянно хотелось, и в то же время было страшно услышать ответ на этот вопрос.

А ещё немыслимо было, но так тянуло спросить, что он испытал, увидев своего врага поверженным?

Вильгельм же продолжал смотреть в небо.

— Из обворожительного молодого господина, блиставшего при дворе, он превратился в оборванца. Нищего, голодного и измученного. Но зато был с девушкой. Она так смотрела на него… — он облизнул губы, пытаясь описать. — Как будто он стал для неё всем. А он закрывал её собой от местной пьяни. И отдал свой фамильный кинжал за нормальный ночлег для неё.

Барон умолк, а я почти минуту слушала, как трещат дрова в ожидании, что он продолжит.

— Я его отпустил. Снял это чёртово проклятие, — он сел одним стремительным движением, почти рывком. — В ту ночь они спали где-то за стеной, а я сидел и думал о том, что эта женщина не должна пережить то же, что пережил я, когда не стало Деты. Кем бы она ни была, почему бы с ним не связалась… Никто такого не заслуживает.

В горле пересохло, и я с трудом сглотнула, даже не помыслив о том, чтобы встать.

— Ты сожалеешь о том, что не убил её и не заставил его испытать то же самое?

— Конечно, нет, — он посмотрел на меня и вдруг чему-то улыбнулся. — Если бы я причинил ей вред, всё окончательно потеряло бы смысл, да и я…

Монтейн осёкся, уставился в землю и молчал так долго и обречённо, что я всё же встала, чтобы направиться к колодцу, и зачерпнул воды.

Сидеть без движения было невыносимо, закричать нельзя.

— Моя сила огромна. Она не перестала расти, когда я свершил свою месть. Напротив, я сделал что хотел, и она стала развиваться быстрее и свободнее. Я могу видеть и делать вещи, о которых прежде не смел мечтать. Если бы кто-нибудь сказал мне тогда, что за это потребуется заплатить её жизнью…

Я выпила целый ковш ледяной воды, глядя на чернеющий вдалеке лес, и следующие слова Монтейна прилетели мне в спину камнем.

— Я почти забыл её лицо. Я только недавно понял. Я начал забывать её лицо. И даже маленького портрета не осталось.

Обернувшись, я увидела, что он снова сидит, свесив руки между коленями, и смотрит в землю. В этой позе было столько усталости, столько ни с кем не разделённой тоски, что я всё же решилась подойти ближе. Опять сесть на траву рядом с ним, но теперь — не обнять, а попытаться заглянуть в лицо.

— Как давно это было?

— Десять лет назад, — Вильгельм поднял на меня воспалённый и благодарный взгляд.

Десять лет его жизни.

Вся его жизнь, положенная, на алтарь справедливости, мести, поиск… чего-то.

— Сколько тебе было?

Я надавила сильнее, чем собиралась, но Вильгельм как будто очнулся, посмотрел на меня совсем иначе.