Книга Соблазн, страница 16 – Лера Виннер

Часами ли?

Вода и правда оказалась теплой, и приводя себя в порядок, я постаралась думать о том, что же все это значило.

Все время, что мы были знакомы, Бруно представлялся мне наглым и самоуверенным простаком, вершиной мастерства которого было освобождать зайцев из силков.

Однако сдержать колдовство герцога Керна было слишком непростым и слишком опасным делом.

Каким образом ему это удалось?

Когда он успел согреть воду, если все время был со мной?

Почему, зная, чья я жена и что Удо может с ним за это сделать, он брал меня так, будто я принадлежала ему по праву и нарочно старался оставить на мне свой след?

Нет, не брал.

Трахал.

Остановившись перед зеркалом, я провела ладонями по лицу, стараясь успокоиться, и выяснилось, что вид у меня был совершенно дикий — волосы как будто стали еще чернее, а глаза сверкали зеленым, как у разъяренной кошки.

Нужно было отделаться и от этого проклятого слова, и от желания застонать при самой этой мысли — не пощадив мою гордость, Бруно сумел сделать так, чтобы я сама этого хотела.

С Удо и правда никогда не было так. Он не спрашивал, был ли кто-то до него, не интересовался, нравится ли мне то, что он делает. Просто несколько механических движений — обязанность жены перед мужем.

Откровенной боли, за исключением пары пощечин в самом начале нашей супружеской жизни, он не причинял, но всякий раз думал о чем-то своем. Двигаясь во мне, мыслями он был очень далеко, и мне казалось, что ему и вовсе все равно, я это или любая другая.

В первые несколько раз меня это уязвляло, после я сочла это благом. Пользуясь моим телом, муж не претендовал на большее и не требовал от меня ничего, кроме беспрекословного подчинения. Когда в моей голове родился план побега, стало легко выполнять и это.

Бруно же хотел от меня совсем другого. Не оставив мне выбора, кроме как отправиться с ним в постель, он, тем не менее, был сосредоточен на мне, смотрел, казалось, в самую душу, и все про меня знал.

Или так удачно угадывал.

Поняв, что непривычное ощущение влаги внизу живота уже не имеет к умыванию никакого отношения, я поспешила натянуть рубашку и выйти из ванной.

Даже не подумавший одеться за время моего отсутствия Бруно терпеливо ждал, полулежа на вызывающе широкой кровати, и, понимая теперь, для чего она ему нужна, я едва не вспыхнула снова.

На столике рядом стояло недопитое нами вино — он явно намеревался расположиться здесь надолго и с комфортом, и я поймала себя на том, что начинаю злиться на него снова — за то, что сама поторопилась вернуться, за то, что уже была готова.

А еще за то, что не собиралась задавать ему сейчас ни один из возникших у меня вопросов.

Увидев меня, он сел и протянул руку. Я сжала его пальцы бездумно и поразительно для меня самой естественно, оперлась коленом о простынь, стараясь не думать о том, как выгляжу сейчас.

— Ты очень красивая, — он ответил на мои мысли так быстро и четко, что я вздрогнула.

В таком положении Бруно смотрел на меня снизу вверх, держал за талию по-хозяйски, и вместе с тем, очень бережно, и я чувствовала, как растерянность и злость застывают холодным комом в горле.

Когда он наклонился, приподнял подол рубашки и коснулся губами моего бедра, я вздрогнула снова и сжала его волосы, потому что это было чересчур. Слишком откровенно, слишком будоражаще, как молчаливое обещание — одно из тех, которыми он не бросался просто так.