Книга Сиротка для врага. Огонь и Тьма, страница 18 – Ульяна Чертовских

И в тот момент, когда мое горло окончательно село, а крик перешел в хриплый, надрывный шепот, дверь в комнату с тихим скрипом слегка приоткрылась. В образовавшуюся узкую щель, словно змея, просунулась накрахмаленная, идеально уложенная голова Кристины Сергеевны. Ее глаза, круглые от любопытства и брезгливого интереса, быстро обежали комнату, задержавшись на мне, сидящей в позе загнанного зверька, и на подушке, лежащей у стены.

— Огнева, ты совсем умом тронулась? Ты что творишь? — похоже эта мерзость решила меня преследовать.

— Пошла к чёрту, — из последних сил заорала я на неё.

— Ты как разговариваешь? Что ты вообще о себе возомнила? — воспитательница перешла на визг, точно такой же как в коридоре, когда чуть не получила по носу дверью. Её лицо, обычно слащавое, теперь исказила гримаса чистого, неподдельного злорадства.

— А-а-а, тебе мало? Так я добавлю, — я соскочила с кровати, схватила валявшуюся на полу подушку и кинула её в сторону двери. Голова Сивцовой, как у испуганной черепахи, моментально исчезла, и дверь с грохотом захлопнулась.

— Я буду жаловаться Ольге Фёдоровне, — послышалось из коридора, а затем раздался удаляющийся цокот каблуков.

— Скатертью дорога, — крикнула я вслед.

Стоит признать, что после такого выплеска энергии мне немного полегчало. Пометавшись ещё немного по комнате из угла в угол, я решила отправиться на улицу и немного порисовать, чтобы до конца успокоить разбушевавшиеся нервы. Взяв альбом и карандаши, вышла из комнаты.

Пока шла по коридору, на ходу застёгивая пальто, в голове мелькнула мысль, а что если Ольга Фёдоровна тоже всё знает. Не с проста же она все эти годы так упорно, почти с фанатизмом, отговаривала всех потенциальных родителей, находивших во мне «милые черты». Круто развернувшись, я побежала в сторону её кабинета.

У входной двери лицом к лицу столкнулась с Кристиной Сергеевной.

— Решила не дожидаться, когда за тобой пришлют? Сама пожаловала? Давай-давай, тебя уже ждут, — ехидная ухмылочка озарила ярко накрашенную физиономию воспитательницы.

Я не удостоила её ответом. Вместо этого рывком открыла дверь и без стука вошла в кабинет.

— Огнева, легка на помине, — воскликнула Ольга Фёдоровна. — Тебя стучать не учили?

— Ольга Фёдоровна, скажите, вы знали? — я проигнорировала вопрос заведующей.

— Что знала? — женщина удивлённо вскинула брови.

— Вы знали, что я не такая, как все? Скажите мне, знали? — в кабинете повисла тягостная пауза. Ольга Фёдоровна отложила ручку, её плечи слегка опустились, будто с них сняли невидимый груз.

— Знала, — прозвучало тихо, но чётко. — С самого момента твоего появления здесь.

— А-а-а-а, предатели, — закричала я и, схватившись за голову, выбежала из кабинета. Я бежала что есть мочи, пока не оказалась в дальнем конце участка. Хотелось забиться как можно дальше, чтобы никого не видеть и не слышать. Сев на скамейку, я продолжала сжимать голову, раскачиваясь из стороны в сторону. Наверняка со стороны я сейчас походила на сумасшедшую. Наплевать. На всё и на всех плевать. Пусть думают, что хотят.

А что если именно по этому Ольга Фёдоровна препятствовала тому, чтобы меня удочерили? Немного успокоившись, я стала рассуждать на эту тему. Получается, что я зря ненавидела её все эти годы? Ведь мне было бы ещё тяжелее, если бы меня сначала забрали, а потом вернули. Я видела, что творилось с детьми, от которых отказывались и возвращали обратно. Они ломались, закрывались, переставали верить кому бы то ни было. Такого я точно никому не пожелала бы, даже самому ненавистному врагу. От такого объяснения происходящего мне стало немного легче. Пусть уж лучше так. Однако чувство ненависти к заведующей нисколько не притупилось. Зачем было мучить и так несчастного ребёнка. Неужели нельзя было подобрать слова и хотя бы частично открыть мне правду, когда я стала старше?