Книга Сиротка для врага. Огонь и Тьма, страница 20 – Ульяна Чертовских

— Да глупости всё это, — с жаром возразила Марина. — Ты же гений!

— Да? — я скептически хмыкнула. — А вот другие так не думают. Так что не стоит тебе со мной общаться, если не хочешь стать изгоем, — мне всё ещё сложно было смириться с мыслью, что кто-то из подростков не считает мои рисунки уродством.

— Я и так уже изгой, — Марина горестно вздохнула, снова опустив голову. — Сама посуди, мне шестнадцать. Оказаться в таком возрасте в обществе хищных подростков, которые ничего хорошего в жизни не видели, так уж себе перспектива. Кроме того, когда я достигну совершеннолетия, мне есть куда идти. От родителей осталась квартира и небольшой счёт в банке. А им ещё предстоит выбивать себе жильё и годами стоять в очереди, чтобы его получить. Так не лучше ли нам держаться вместе?

— Знаешь, я не привыкла ни с кем дружить, — честно призналась я, глядя куда-то мимо неё. Мне сложно кому-либо довериться. Многого не обещаю, но общаться с тобой буду, — девушка не была мне неприятна. Даже наоборот, чувствовалась некая лёгкость в общении с ней. Однако годами выработанная привычка осторожничать давала о себе знать.

— И на том спасибо, — Марина первый раз за всю нашу беседу улыбнулась, а вот я продолжала сидеть с хмурым лицом. Даже обретение новоиспечённой подруги меня не обрадовало.

После мы обе замолчали, я раскрыла альбом и принялась чиркать карандашём, пытаясь изобразить хоть что-нибудь. Видимо, сегодня был не мой день. Как бы я ни старалась отвлечься и сосредоточиться на линиях и штрихах, мысли то и дело возвращались к разговору с Арсением Петровичем. Сделав ещё пару-тройку попыток набросать рысь, символ моего одиночества, я раздосадованно захлопнула альбом и бросила его на скамью. Марина всё это время молча наблюдала за мной, не мешая. Очевидно она понимала, что я не в духе, раз ничего не выходит, и не задавала лишних вопросов. Я была благодарна ей за молчаливое понимание. Пробыли мы в беседке до самого вечера, а после разошлись по своим комнатам.

Всё-таки хорошо, что я познакомилась с Мариной. Хотя бы будет с кем поболтать иногда, когда совсем не хочется быть одной. Конечно, подобное желание у меня возникает крайне редко, но всё же…

Все последующие несколько дней у меня не выходил из головы Арсений Петрович, который куда-то загадочным образом исчез. Я несколько раз ходила к его кабинету, подолгу стучала в дверь, но никто не открывал. Меня это страшно злило и пугало одновременно. Возникало тягостное ощущение, что он просто сбежал, как последний трус, чтобы избежать неудобных объяснений и моего гнева. Но в глубине души я верила, что это не так, и он не бросит меня, не опустится до такой низости.

Вечером третьего дня я подслушала обрывок разговора ночного воспитателя и уборщицы, которые видели как Воронов направился к выходу одетый не по-домашнему, с портфелем в руках. Видимо куда-то уехал по важным делам, предположили женщины. Но потом по детскому дому пополз и стал укореняться слух, что Арсений Петрович нашёл новую, более перспективную, работу и скоро насовсем от нас уедет.

Вот это мне уже совсем не понравилось. Что значит уедет? А объясниться со мной он не хочет? Нет уж. Я так просто от него не отстану. На следующее же утро после того, как узнала последние новости, я бросилась к кабинету психолога. Постучав, дернула дверь за ручку и, к моему удивлению, она открылась. Арсений Петрович как ни в чём не бывало сидел за своим письменным столом и широко улыбался.