Книга Хризолит и Бирюза, страница 188 – Мария Озера

— Извините, — произнесла я, хотя понимала, что мои слова теряются в шуме дождя.

Он слегка склонил голову набок, как если бы изучал меня, пытаясь вспомнить, откуда знает. В его глазах мелькнула тень удивления, а потом — лёгкая, почти лениво играющая искорка интереса и… грусти?

— Вы спешите? — спросил он.

Голос низкий, глубокий. Невольно хотелось укрыться в его тембре так же, как в одеяле.

Я замерла. На секунду показалось, что дождь вокруг стих. Что это мгновение — бесконечно.

— Мм? — долговязо протянул мужчина на мое долгое молчание, посмотрев на меня двумя щелочками бледно-голубых глаз.

— Я не спешу, — ответила я. Хотя меня не покидало чувство, что мне надо отсюда бежать со всех ног. И я хотела бежать прочь, но не могла.

Он сделал шаг ближе. Медленно, будто проверяя, позволю ли я. Я невольно спустилась на ступеньку ниже. Тепло его тела чувствовалось даже сквозь холод дождя, и это тепло казалось опаснее мороза.

В голове роились мысли: кто он? Что скрывает его улыбка? Почему это «джанум» звучит так, будто он знает меня больше, чем я его? Я выдохнула — и воздух между нами натянулся, словно тонкая струна. Напряжение заполнило пространство, и каждый следующий миг обещал что-то, от чего уже нельзя будет отступить.

— Отвратительная погода, — протянул он, слегка сморщив нос, будто для галочки, чтобы соблюсти светскую вежливость. Голос звучал лениво, но в нем сквозила натянутая нота, от которой становилось прохладнее, чем от ветра.

— Почему же вы здесь, а не там, где тепло и девушки? — выдохнула я, прекрасно понимая, что без разговора не проскользну дальше на крышу.

Он чуть склонил голову, и на губах мелькнула улыбка без радости.

— А почему ты здесь, а не там, где тепло и девушки?

Мы встретились взглядами. Его глаза, до этого полуприкрытые ленивой пьяной дымкой, вдруг обрели резкость и стали колкими, как лезвие кинжала. На миг мне показалось, что он пронзает меня насквозь, будто ищет что-то знакомое под слоем моих улыбок и слов. В следующую секунду он снова усмехнулся — теперь мягко, почти тепло, но от этого игра казалась ещё опаснее.

Мы стояли на железной лестнице, среди переплетений чугунных перил, потемневших труб и облупившихся барочных карнизов, словно два корабля, застрявшие в штормовом порту. Ветер носился по крыше, гоняя мокрую морось, которая липла к лицу ледяными иглами. Но между нами было так мало пространства, что шепот дождя не мог заглушить его дыхания.

— Каждый выбирает своё место, — сказал он наконец, переводя взгляд на темный горизонт. Голос был хрипловатый, усталый. — Иногда нужно остаться одному.

— Или не одному, — тихо заметила я, изучая его лицо.

Он словно почувствовал мой взгляд и на секунду застыл. Свет тусклого фонаря высветил его резкие черты: высокие скулы, тонкие губы и прямой нос с легкой горбинкой — лицо, которому слишком идет холодная сдержанность. Капли дождя стекали по его коже, но он не отмахивался, будто сам дождь был частью его образа. Легкая синева под глазами выдавала не просто усталость, а долгие размышления, ночи без сна и вина, которое в его руке казалось скорее оружием, чем удовольствием.

Он улыбнулся — неожиданно тепло, по-настоящему, и на миг мне показалось, что передо мной совсем другой человек. Эта улыбка, словно зимний пейзаж под солнечными лучами. Но мгновение растаяло, и он вновь погрузился в себя, будто обернулся мрачной тенью.