Книга Хризолит и Бирюза, страница 196 – Мария Озера

Агнесс также поделилась историей о том, как случайно застала Адриана за работой в подвальной лаборатории школы.

— Он что-то смешивал в пробирках, а потом поджигал получившуюся смесь, снова и снова меняя состав, пока та не начала взрываться! — Агнесс всплеснула руками, словно до сих пор удивлялась той картине. — Я сначала подумала, что он просто дурачится, но оказалось, что Адриан проводит целые серии опытов. Он изучает свойства веществ, чтобы создать новый вид топлива — более эффективный и экологически чистый, чем те, что мы используем сейчас. Представляешь? — она хмыкнула, покачав головой. — Его цель — снизить загрязнение в Нижнем городе.

Я невольно улыбнулась, представляя этого мальчишку с горящими глазами среди стеллажей и химических реактивов. По словам Агнесс, он не ограничивался только взрывоопасными опытами. Адриан тщательно изучал влияние различных факторов на свойства веществ, упорно искал идеальные условия для реакций.

— И это ещё не всё, — продолжила Агнесс, уже с улыбкой. — В свободное время он мастерит какие-то странные штуковины. Например, придумал телескопическую «руку», чтобы поднимать упавшие на пол ручки или карандаши. Выглядит как простая металлическая палочка, но раскладывается и захватывает предмет. Теперь он пользуется ей на каждом уроке. Учителя в восторге, а он доволен, что не приходится лезть под парты.

Адриан был полной противоположностью Генри: шумный, взбалмошный, всегда в движении. Его идеи рождались словно искры от удара металла о камень — неожиданно, ярко, а он тут же спешил воплотить их в жизнь. Казалось, сам воздух вокруг него заряжен энергией.

Моя голова шла кругом от осознания, что такие дети растут совсем рядом — и уже ищут решения проблем, которые взрослые привыкли обходить стороной. Они оба, каждый по-своему, стремились изменить мир: Генри — тихо и вдумчиво, наблюдая и рассчитывая каждую деталь, Адриан — порывисто, с азартом изобретателя и исследователя. Их идеи могли стать фундаментом для настоящей революции — от модернизации заводов Маркса до экологических инициатив для молодежи.

Но откуда у них, таких юных, столько уверенности и мотивации? Ответа не было. Лишь восхищение.

После долгих обсуждений мы с Лоренцом ненадолго отвлеклись на практические вопросы — оформление банковского счёта в Верхнем городе, куда будут поступать деньги. А затем вернулись к спору о цвете зала для предстоящего события.

В конце концов мы остановились на голубом.

День бала подкрался незаметно.

Вся предпраздничная суета оказалась на удивление кстати — она отвлекала меня от терзаний, связанных с Ниваром, и затушила мысли о загадочном художнике Идене Герце. На моё удивление, с той встречи на крыше я больше его не видела.

Мои дни делились на две половины: днем я руководила людьми, а вечерами, в клубе Жизель, уже мной управляли с не меньшей строгостью.

В день праздника Жизель всё же отпустила меня, но не без едкого замечания, брошенного на прощание: «Придётся отработать».

На улице уже во всю блуждала метель так, словно Род проклял мир за какие-то тяжелые прегрешения. Через неделю наступит настоящая зима, а вместе с ней придёт пора готовиться к следующему празднику. Сегодня же оставалось только верить, что торжество пройдёт безупречно, а обо всём остальном можно подумать потом.