Книга Северный ветер, страница 158 – Александрия Уорвик

– Адамо из Рокторна, – повторяет Борей нараспев. – Муж, брат, отец. Ты оставил жену и трех детей. Мать. Сестру. Ты зарабатывал на жизнь торговлей шерстью. Когда тебе было пять, ты столкнул сестру в замерзший пруд и чуть не утопил. Когда тебе было девять, ты избил бродячую собаку, что смела выпрашивать объедки, до смерти.

Ахаю почти неслышно, но король мельком бросает на меня взгляд.

– Пожалуйста, милорд. – Адамо склоняется ниже некуда, утыкаясь кончиком носа в потертый ковер. – Я понимаю, что оступался, но я был всего лишь ребенком…

– Когда тебе было шестнадцать, – продолжает Борей, подавляя робкого мужчину своей внушительностью, – ты заманил местную девушку в амбар и изнасиловал. И еще раз, в возрасте семнадцати лет, уже другую жертву. Каждую ты угрожал лишить жизни, если она обмолвится о твоем преступном деянии хоть словом.

Призрак становится почти прозрачным. Он заметно дрожит.

– Есть ли у тебя что сказать в защиту?

– Время было трудное, – сбивчивой скороговоркой выпаливает Адамо, – м-милорд. Отец тогда скончался. Я был зол, сбит с толку. Мне нужно было ощутить уверенность в себе.

– Значит, ты отнял у этих женщин право выбирать? Это хочешь сказать? – Повисает пауза. – Посмотри на меня.

Мужчина поднимает голову. На бледных щеках блестят слезы. Я вспоминаю рассказ Орлы о ее прошлом, и отвращение подкатывает к горлу таким плотным комом, что перекрывает дыхательные пути. Этот человек не заслуживает моей жалости. Какое бы наказание он ни понес, оно будет справедливым.

– Знает ли жена, насколько порочны твои помыслы? Как ты, даже дав брачный обет, заманил не одну, но двух женщин в лес и изнасиловал?

В ямочке между моих ключиц собирается холодный пот. Я бы никогда не прознала всю глубину омерзительных поступков этого мужчины. Откуда бы? Я вижу лишь коленопреклоненного человека, страдающего, напуганного. Вдруг осознаю, что недооценивала Борея во многих отношениях. Полагала, что он не утруждал себя справедливым судом, не вникал в детали прошлого, какими бы крошечными они ни были.

– Нет, милорд, – выдыхает Адамо, содрогаясь так сильно, что заваливается набок. – Она ослеплена любовью ко мне.

– Ты грешил, – произносит Северный ветер. – Грехи твои скверны и многочисленны.

– Прошу, милорд. Мои дети… я люблю своих детей.

– Любви ребенка недостаточно. Понимаешь ли ты, что поступки влекут за собой последствия? Ты нанес женщинам раны, которые не заживут и после твоей смерти, разрушая их уверенность в себе и мире. – Холод в голосе Борея становится острыми кристаллами, и, клянусь, я чувствую, как они царапают мне кожу. – За свою жизнь ты изнасиловал пять женщин, включая собственную жену, и я оглашаю приговор: Бездна. Отныне каждое новолуние ты будешь оскоплен, и придаток твой будет отрастать к новому циклу. Да будут твои страдания вечны.

Стенающий мужчина исчезает, место, где он только что стоял на коленях, теперь пусто. Чем дольше длится тишина, тем сильнее нарастает напряжение. Боковым зрением наблюдаю, как Борей вдыхает, затем медленно выдыхает. Ему тяжело. Ответственность на него давит.

– Следующий, прошу вперед.

Женщина у ступеней отходит в сторону, пропуская мальчика лет, наверное, восьми. Подталкивает его немного, и он, сделав робкий шажочек, опускается на колени. Бедняжка. Волосы, которые при жизни, кажется, были черными, спутались на макушке, слиплись от грязи.