Книга Северный ветер, страница 155 – Александрия Уорвик

– Значит, когда Орла говорила, что тебе нездоровится…

– Я был не в состоянии сдержать изменения. – Борей вздыхает, легонько постукивая заостренными ногтями по столешнице. – Как правило, я предчувствую метаморфозу, но случаются особо трудные недели.

– Почему? Что ее провоцирует?

Судя по тому, как долго Борей молчит, он отвергает множество вариантов, прежде чем наконец ответить:

– Разочарование. Истощение как тела, так и разума. – И тише: – Замешательство.

И я тут же гадаю: произрастает ли его замешательство из тех же корней, что и мое? Мне не хватает смелости спросить. Я впитываю услышанное как губка и откладываю на потом.

– Как долго ты такой?

Борей на мгновение закрывает глаза. Его пальцы замирают.

– Перемены начались после смерти жены и сына. За последние десятилетия стало хуже.

Взгляд возвращается к теням под его кожей. Пятно время от времени проступает где-то на шее, затем исчезает. Наверняка со мной что-то не так, раз меня не пугает, что дух моего мужа наливается скверной. Я смотрю на Борея, перепачканного после работы с землей, потного и взъерошенного, и мне кажется, будто он на своем месте. Затянутый в самую строгую одежду, он Король стужи, но сегодня он просто Борей.

– Ты меня боишься?

Ловлю его взгляд, удерживаю. И наконец вижу. Приоткрытое окошко, а за ним – мягкое, уязвимое нутро.

И я говорю с полной искренностью:

– Не больше, чем раньше.

Через некоторое время Борей кивает, откидываясь на спинку стула. На верхней губе выступили капельки пота.

– Это ты все здесь посадил?

– Да.

– Тебе здесь спокойно. Сажаешь, и сразу легче.

Борей опускает взгляд на свои сложенные руки, позабыв про тарелку с едой.

– Я всегда завидовал силе Зефира. Вдыхать жизнь, не нести смерть. Это… – Он касается гладкого листка ближайшего растения. – …дается мне нелегко.

– Если тебе нравится, – обвожу жестом оранжерею, – почему ты так упорно насылаешь зиму? Зелень была бы везде, не только тут.

– Почему ты так упорно стремишься домой, когда ясно, что твоя сестра никогда не ценила ничего, что ты для нее делала?

Слова больно жалят. Должно быть, в них есть доля правды.

– Но, муж мой, – рычу я, оскалившись в маниакальной улыбке, – мы говорим о тебе.

– Говорили, – поправляет Борей.

– Дело не в том, что я считаю ее неблагодарной.

– Она когда-нибудь тебя благодарила? – спрашивает он, и его губы алеют. – Она когда-нибудь предлагала облегчить твою ношу?

Как бы далеко я ни углублялась в воспоминания, не могу отыскать в них такое. Но мы просто вжились в роли. И когда моя зависимость с годами усугубилась, я начала использовать свои чувства – вину, стыд – против самой себя. Причины, по которым сестра и не должна стараться, поскольку я и так в полном раздрае.

– Это не ее обязанность.

Борей хлопает ладонью по столу, заставляя меня испуганно вздрогнуть. Вилка звенит о тарелку.

– Нет. Ее обязанность – быть хорошей сестрой. Заботиться о тебе так, как ты заботишься о ней. Я могу понять ее готовность переложить на тебя бремя, когда вы были детьми, но сейчас это не оправдание. Твоя сестра – взрослая женщина. Она сделала осознанный выбор, позволив тебе жертвовать своим временем и счастьем.

Глаза щиплет. Слезы, да в такую рань? Ужасная привычка вырисовывается.

– Я постепенно начинаю это понимать, но она – единственная, кто у меня остался из семьи.