Книга Северный ветер, страница 152 – Александрия Уорвик

Король стужи замирает. Медленно отходит от горшка, смахивает землю с рук тряпкой.

– Что ты здесь делаешь? – не поворачиваясь, произносит Борей ледяным тоном, от которого у меня тут же бегут мурашки и частит сердце.

Сглатываю пересохшим горлом, затем выпрямляюсь во весь рост.

– Принесла в знак примирения, – отвечаю я, отказываясь поддаваться и отступать.

Беглый взгляд на тарелку.

– Отравленное?

Я открываю рот, потом захлопываю.

– Было бы отравленное, – рычу я, – не стала бы тебе сообщать, знаешь ли.

Плечи Борея, обтянутые влажной тканью, что липнет к широкой спине, слегка вздрагивают, будто от глубокого вздоха.

Когда король не отвечает, я перевожу дыхание. Я пришла сюда загладить вину, но если ему неинтересно, то пусть.

– Что ты сделал с моим вином?

Борей наклоняет голову к плечу.

– Твоим?

– Тем, что было у меня в комнате.

– Так это, полагаю, мое вино.

– Неужто я не твоя жена? – огрызаюсь. – Неужто мы не равны в нашем притворстве под названием брак?

На этих словах Борей переминается с ноги на ногу. Но все так же не поворачивается.

– Вино в той же степени мое, что и твое, но невзирая на то, кому оно в итоге принадлежит, ты не имел права рыться в моих вещах. Ты вторгся в личное.

– Хочешь поговорить о вторжении в личное? – В голосе Борея звучит холодное веселье.

При напоминании о том, что произошло на прошлой неделе, гнев частично утихает.

– Смотри… – начинаю я впечатляюще ровным тоном.

– Нет. – Борей наконец поворачивается. Окидывает меня взглядом с головы до ног. На бледной щеке грязный росчерк, еще один – под подбородком. В руке зажата перепачканная землей тряпка. – Слушай внимательно, Рен, потому что повторять я не собираюсь. Впредь никакой больше выпивки. Я избавился от всего вина в цитадели. Не найдешь ни капли.

Паника, которую я пыталась подавить с момента пробуждения, вырывается на волю, захлестывает меня полностью.

– Я тебе не верю. Под землей целый подгреб. Сотни бутылок. Ты их веками собирал. Такое не выбрасывают.

– Их больше нет. Вылил все до последней капли, – Борей и бровью не ведет.

Тогда этому есть лишь одно объяснение. Он пытается меня наказать. Я этого не потерплю.

– А не рассматривал ли ты вероятность, что я пью, потому что меня похитили из родного дома и заставили выйти замуж против воли?

– Ты пила и до того, как вообще сюда попала, что это о тебе говорит?

Сжимаю губы в тончайшую, белейшую ниточку. Борей прав. Я начала пить задолго до того, как ступила на Мертвые земли. Моя величайшая тяга, величайший позор. И вместе с тем жажда не унимается.

– Все не так уж плохо, – возражаю я, хотя тревога отчасти поутихла. – Я умею себя ограничивать. Не то чтобы я заливалась до забвения каждый день.

– Лишь по вечерам, когда вынуждена со мной ужинать, не так ли?

Первые несколько раз – да. Теперь я просто… пью. Рука тянется к бокалу прежде, чем разум это осознает. Жест совершенно непроизволен.

– Ты не понимаешь.

Элора тоже не понимала.

– Ты больна, – рокочет Борей, но без злости. – Разве не видишь, как выпивка разрушительна для тела? Ты веришь, что она придает силы, ясности ума, но она тебя ослабляет, капля за каплей. Вино – лжец. Вино – вор.

Обхватываю себя руками, стискиваю ткань туники, впиваюсь в нее пальцами.

– Я не…

Едва Борей кладет ладони мне на плечи, упирается кончиками пальцев в лопатки, я прикусываю щеку, чтобы остановить наплыв чувств. Король прикасается ко мне, и я против воли слабею.