Книга Северный ветер, страница 244 – Александрия Уорвик

– Зефир, – тяну я ласково, – да я ж в жизни не была покладистой.

Тетива взвизгивает. Стрела глубоко вонзается в плечо Зефира. Он вскрикивает и роняет лук, а я перемахиваю через дверь денника и вскарабкиваюсь на спину Илианы. На узду и седло нет времени. Лошадь вскидывает изящную голову. Тело подо мной – чистая, бьющая через край мощь. Илиана бросается вперед, мы вылетаем из конюшни и галопом устремляемся в ночь.

Колчан со стрелами хлопает меня по спине. Мы мчимся, как никогда прежде, сквозь тающий снег и серую слякоть, перепрыгивая ручьи, стекающие с некогда целиком покрытой льдом земли, спускаясь в широкие ровные долины, взмывая вверх, навстречу скалистым изрытых холмам. Земля сотрясается от грохота копыт, как будто за мной целый табун. Лишь поэтому я не рискую обернуться. Как только отведу взгляд от того, что лежит впереди, тут же потеряю след.

– Быстрее, Илиана.

Вцепляюсь крепче в гриву лошади. Она несется изо всех сил, но понятно, что не сможет долго поддерживать такой темп. У темняка, что унес Борея, большая фора. Но в конце концов он упрется в Мнемос. Попытается ли он переплыть реку или последует вдоль русла на запад? Такой у Зефира план? Перенести Борея через Темь на свою землю? В Мертвых землях Западный ветер все же не так силен.

След сломанными ветвями спускается в очередную долину. Илиана тяжело дышит от бешеной скачки, но продолжает упрямо мчаться. Пусть Зефир и предатель, но определенно не дурак. Он устремится домой, где бы этот его дом ни находился.

Нет, дурой была я. Собственное предубеждение против Борея затмило в моих глазах правду. А правда такова: Западный ветер лгун, мошенник и вор. Мне остается только молиться, чтобы не опоздать.

Мимо уха со свистом пролетает стрела. Я дергаю Илиану влево, с тропы, ныряя в туманную лесистую чащу. Холодный ветер сушит слезы, а я, припав к шее лошади, смотрю только вперед. Земля иссечена трещинами, поваленными деревьями и сугробами. Любое неверное движение – и кобыла повредит ногу.

Дорогу нам преграждает поваленный ствол. Илиана прыгает, ловко минуя торчащие ветки. Перед нами расстилается мир – ровная заснеженная земля, освещенная сиянием налитой луны. Я даю Илиане свободу. Она прокладывает путь без особых усилий, легко несет меня по открытой равнине. Затем еще деревья. Мы ныряем в них и исчезаем.

Но Илиана начинает уставать. С галопа мы переходим на рысь. Положение луны говорит, что мы движемся на север, но я направляю лошадь на юг к Мнемосу, чтобы найти следы темняка. Запах пепла стал слабее, и меня это беспокоит. Я молю богов, от которых давным-давно отказалась, уберечь Борея. Я вкладываю каждую крошечную частичку себя в единственную просьбу, желание, чтобы ветер донес до него мой голос: держись!

Много километров спустя покалывание в основании позвоночника предупреждает, что я уже не одна. Оглянувшись, я выхватываю взглядом группу фигур в лунном свете. Все верхом – и стремительно сокращают разрыв между нами.

Я пришпориваю Илиану, заставляя бежать быстрее, пока мы не достигаем реки. Это не Мнемос. Цвет не тот: скорее красный и розовый, а не голубой. Я судорожно сжимаю пряди гривы, снова быстро оглядываюсь. Преследователи существенно ближе. Не очень хочется лезть в воду, не зная ее свойств, но выбора нет. Я должна переправиться.