Книга Северный ветер, страница 37 – Александрия Уорвик

– Знаешь, кажется, я передумала, – отступаю на шаг, закрывая дверь.

Зефир успевает подставить ногу.

– Тебе бы посмеяться, Рен. Это ведь добродушная подначка, не более.

Мама всегда настаивала, чтобы мы с Элорой вели себя с незнакомыми людьми вежливо, но потом я вспоминаю, что мама мертва, а я взрослая женщина, и этот бог смеет испытывать на прочность мои границы, будто все игра, маленькая безобидная игра, в которой он за мой счет повеселится, и я этого не принимаю.

Распахнув дверь, я упираюсь ладонью в грудь Зефира и со всей силы его отталкиваю. От неожиданности он путается в ногах. Он больше не смеется.

– Наверное, вчера я произвела неверное впечатление. – Мы стоим нос к носу. Дыхание Зефира – сладкий нектар. – Позволь внести ясность. Ты со мной не шути. Добром это для тебя не кончится.

Зелень его глаз меркнет.

– Ты мне угрожаешь?

Может, глупости мне не занимать, но я та, кто я есть, и не намерена за это извиняться.

– Толкуй как пожелаешь, – я снова отступаю.

Зефир задумчиво поджимает губы. А потом заливается хохотом.

– Ох, Борей с тобой не соскучится. – Отсмеявшись, Вестник произносит: – Приношу извинения за свое поведение, Рен. Ты всецело и полностью права. Я бы с удовольствием прогулялся с тобой по окрестностям. По-дружески, – добавляет он с очаровательным поклоном.

– Ладно. Минутку.

Захлопываю дверь прямо у него перед носом.

Желудку все еще паршиво, но наконец становится лучше, когда я отхлебываю из меха, который припрятала в ящике комода. Перестают дрожать руки. Жажда временно утихает.

Раз уж мы собираемся наружу, я надеваю плотные бриджи и тунику, две пары шерстяных носков, сапоги на меху, точно моего размера, и свой плащ. Весь кривой и в заплатках, но самый теплый из моих вещей. Одна из последних ниточек к дому. Плащи, которые мне предоставили, из мягкого песца, роскошной норки, – пылятся в комоде.

Когда я выхожу из комнаты, умывшись и почистив зубы, Зефир отталкивается от стены.

– Утеплилась?

– Да. А у тебя нет плаща поплотнее? Там холодно.

– Я же Несущий весну, помнишь? – Он обдает меня теплым ветерком. – Бережет от мороза, хотя моя сила во владениях брата не так уж велика.

Когда Зефир ведет меня вниз по боковой лестнице, я заинтригованно спрашиваю:

– На что похоже твое царство? Там есть снег?

– Снег, – Западный ветер содрогается. – Снег там не падает… раньше не падал.

Он вздыхает, и я впервые замечаю под многими слоями любезности, шутливости усталость. Зефир хорошо ее скрыл.

– Когда меня и братьев изгнали, наши силы оказались заперты в наших царствах. Однако в последнее время все меняется. Растения умирают. Звери уходят на юг, ведь погода все холоднее, суровее. Влияние Борея растекается все дальше – и теперь угрожает моим владениям.

– Мне жаль.

Выйдя наружу, мы пересекаем боковой дворик с заснеженными скамьями у изгиба внешней стены. Возможно, когда-то здесь был сад, судя по приподнятым пустым клумбам и останкам мертвых деревьев. По камню под ногами разбегаются трещины.

– Почему его власть посягает на твои земли?

– Контроль все слабеет, вероятнее всего. С тем, что я слышал о Теми – неудивительно, однако любопытно, почему никто еще этим не занялся. – Зефир проводит пятерней по кудрям, на мгновение сжимает их у макушки. – Мне плевать на причины. Я хочу очистить свои земли от его инея. Вот и все. Потому и проделал весь этот путь – воззвать к брату.