Книга Жена приговорённого, страница 40 – Глория Эймс

— Мы тут застрянем, если не найдём другой путь, — сказала я между ударами грома.

— Угу, — кивнула Лонкоя с набитым ртом.

Мне нравилась её непосредственность, какая бывает у девушек, ещё не совсем осознающих, что они выросли, и ведущих себя, как подростки. Хорошо, что она сбежала от мерзкого Беруфа, он недостоин жить рядом с такой юностью!

И тут я поймала себя на том, что рассуждаю совсем как Айлин — так она о нас говорила, когда мы начинали учёбу в Хальторне. Да, видно, я наконец-то повзрослела!

Через пару часов гроза стихла так же резко, как началась.

— Может, тут есть тропка? По верху холмов когда-то шла старая дорога, я о ней слышала.

— Говорят, по ней давно не ездили!

— Что же, придётся нам обновить путь, — я решительно встала, отряхнулась и начала отвязывать лошадь.

— Вы такая смелая, — с восхищением сказала Лонкоя. — Я вот грозы побаиваюсь.

— Что такого гроза может сделать, если самое страшное в моей жизни уже случилось? Мой любимый пропал, и я не знаю, что с ним!

— Но… вы ведь верите, что мы найдём их? — робко спросила Лонкоя, поднимаясь следом за мной.

— Да я всё королевство переверну, а если понадобится — то и соседние, но найду его, — выдохнула я. — Никогда не отступлю. Я люблю его, и любовь даёт мне силы!

Лонкоя решительно растоптала маленьким сапожком угли в костре:

— Я тоже не отступлю! Хоть и недавно поняла, что люблю Фелго, зато я точно знаю: мы должны быть вместе! А эти гады ещё получат!

В глубине души умилившись её напускной грозности, я повела лошадь на вершину холма. Лонкоя не отставала, хотя её хрупкое телосложение никак не предполагало ловкого обращения с лошадьми.

Забытая дорога открылась перед нами внезапно, будто деревья расступились сами собой. Последняя мокрая от ливня ветка отодвинулась в сторону, и в тёмной арке из зелени открылся проход.

Влажная земля тропы была рыхлой, словно по ней давно никто не ходил. Редкие тонкие травинки вздрагивали от наших шагов. Стоило пройти немного вглубь, как воздух задрожал, и душная волна окутала нас, на мгновение лишив возможности вдохнуть, а затем так же быстро схлынула.

— Что это такое? — встревоженно спросила Лонкоя. — Похоже на магию запрета входа.

— Как видишь, мы же вошли, — оплядевшись, я не нашла явных признаков какой-то жесткой охранной магии.

Мы продвинулись ещё немного вперёд, и новая волна, на этот раз леденящая, прошла мимо, заставив задрожать в мокрой одежде.

Вдруг Лонкоя остановилась и хлопнула себя ладонью по лбу:

— Стойте! Кажется, поняла!

— Что?

— Так начинается саморазрушение пространственной магии! Нам читали это в весеннем семестре! В местах, где магию оставили в качестве охранной, а потом забыли убрать после разрушения того, что следовало охранять.

— И что это значит?

— Значит... — Понкоя запнулась. — Нам следует бежать как можно быстрей!

Зелёный коридор вокруг начал стремительно сужаться и превращаться в скрученную спираль. Забытая магия по-прежнему пыталась хранить то, чего уже не существовало, и пустота рвала её на части, крутила и выворачивала наизнанку.

Бросившись назад, мы наткнулись на непроходимую стену из растений, и даже магия укрощения трав не сработала. Бросая то потоки искр, то хлеща зелёными хлыстами по стене, я чувствовала неодолимое сопротивление.

— Сюда! — Понкоя указала на крошечный лаз у самой земли.