Книга Из Загса - в драконье логово. Без права на пересмотр, страница 4 – Полли Пейдж

Вариант 2: В городе случился внезапный кризис нехватки людей, умеющих профессионально держать пиво и обсуждать футбольные трансферы. Слава, как истинный патриот мужского братства, был мобилизован в ближайший бар для поддержания обороноспособности этой важнейшей сферы. Национальный приоритет!

Вариант 3: Он отправился в круглосуточный гипермаркет за… особым видом воздушных шариков, которые надуваются только при лунном свете третьей четверти. Или за редким сортом сыра, который продает только слепой монах в подземном переходе после полуночи. Да, звучит логично. Очень Славино.

Вариант 4: Он обнаружил портал в параллельную реальность, где годовщины отношений празднуют ровно на день позже. Он просто запутался в календарях мультивселенной. Бывает.

Но юмор — плохой анестетик для острой обиды. Каждая придуманная причина казалась все глупее, а пустота в квартире — громче. Оставался один, жалкий, унизительный выход — позвонить.

Алиса с усилием выдернула телефон из недр сумочки. Найти имя «Славик» в списке контактов — секунда. Нажать на вызов — вечность. Гудки бились в такт ее учащенному сердцебиению: туп-туп... туп-туп... туп-туп... Каждый — маленький укол в достоинство.

Наконец, щелчок. И голос.

— Да? — небрежный, отстраненный. Фон — гул голосов и приглушенная музыка. И тут же, громче, — Говори громче, ничего не слышно!

Вот оно. Бар. Друзья. Веселье. Мир, в котором понятия «десять лет отношений» и «годовщина» стерлись из памяти, как старая надпись на мокром песке.

Алиса невольно скривилась в такую злобную гримасу, что кот Васька, мирно дремавший на подоконнике, встрепенулся и спрятался под диван. Если бы Слава в этот момент материализовался перед ней, она бы, кажется, не просто разорвала его в клочья — она бы сделала это с применением навыков продвинутого оригами, сложив из его останков журавлика позора. Глаза ее сузились до опасных щелочек, в глубине которых вспыхнул настоящий, не метафорический огонь обиды.

Она сделала глубокий, дрожащий вдох, пытаясь выдавить из себя хотя бы подобие спокойного тона. Получилось хрипло и холодно.

— Когда домой вернешься?

Ответ прилетел мгновенно, веселый, слегка захмелевший, абсолютно не осознающий пропасти, в которую только что шагнул.

— О, Алис! Да мы тут с пацанами только разгоняемся! Тусить будем до утра, наверное! Серьезный повод!

«Серьезный повод». Эти два слова сработали как спичка, брошенная в бензин. Тот самый огонь в глазах Алисы вспыхнул ярче люстры в их гостиной. Весь мир сузился до экрана телефона с именем «Славик».

Она не сказала больше ни слова. Просто нажала на красную трубку. Резко. Окончательно.

Телефон со звонким стуком приземлился на тумбу в прихожей. Алиса замерла на секунду, а потом взорвалась. Не криком. Шипящим, сдавленным монологом, обращенным к пустой квартире, к портрету их совместной поездки на море, к недоеденной пицце в холодильнике.

— Как он мог?! Десять лет! Десять! Это что, пустяк? День Рождения у него в календаре помечен за три месяца, а тут — ничего?! Тусить до утра?! Серьезный повод?! Серьезный повод — это Я! Это МЫ! Идиот! Бесчувственный, инфантильный…

Она прошлась по коридору, резко развернулась, снова прошлась. Жесты были резкие, отрывистые, будто она размахивала невидимым мечом.

— Нет. Нет, так дело не пойдет. Он забыл? Прекрасно. Он посмел забыть? Идеально. Он будет помнить. Он будет помнить эту дату до последнего своего вздоха. До скончания века.