Книга Генерал дракон моей сестры, страница 39 – Кристина Юраш

— Господин генерал! — воскликнул муж. — Мне кажется, вы перегибаете палку!

— Вашу палку я бы сломал! — усмехнулся генерал. — Учтите, леди Хейверинг, если вы поставите репутацию превыше жизни внучки и поведетесь на этот дешевый театр, я сделаю свои выводы. И вам они, увы, не понравятся. Что вам важнее? Скандал перед свадьбой с каким-то родственником? Или с женихом?

Тишина.

Не просто тишина — гробовая.

Я замерла, не дыша.

— Леди Хейверинг, я готов любить свою жену до гроба! — прошептал барон, пытаясь склонить чашу весов на свою сторону.

— О, это я могу организовать, господин барон. Господин барон, вы не умеете играть ни в карты, ни в хорошего мужа! — Усмехнулся Гессен, и в его улыбке не было ни капли тепла. — С удовольствием помогу вам устроить похороны. Леди Хейверинг, прекратите инсценировать раздумья. Иначе вы сильно упадете в моих глазах.

Бабушка медленно подняла глаза. Её лицо напоминало невозмутимую маску, но за ней я видела борьбу. Она не хотела терять генерала. Не ради меня. Ради Витты. Ради помолвки. Ради того, чтобы все высшее общество не судачило о том, что семья Хейверинг поссорилась с герцогом Моравиа на пороге свадьбы.

Но и скандал от барона — тоже был как нож у горла. Оттого ее сухая рука маниакально крутила позолоченную ложку в кружке, хотя сахар в ней давным-давно растворился.

— До свадьбы моей младшей внучки… Вилена исполняет обязанности подружки невесты. Это уже решено. И я не могу… не должна… отвлекать её от этой обязанности. Так что… — она замолчала, будто давая себе время подумать, — вопрос о её возвращении… откладывается. До окончания церемонии.

Слово «откладывается» ударило в сердце, как лезвие. Не «никогда». Не «никогда больше». Только… откладывается. Но в этом была победа. Маленькая, хрупкая, но настоящая.

Меня не втолкнули в карету барона. Меня не отдали тому, кто считает меня своей собственностью. Я осталась в безопасности.

Барон побледнел. Потом вспыхнул. Он скрипнул зубами, но не стал спорить. Только кивнул, сжал кулаки.

Он вышел. Шаги его эхом отдавались в коридоре — как шаги палача, который ушёл… но ненадолго.

А я? Я стояла. Дрожащая, обнажённая под тонкой рубашкой, с пальцами, впившимися в ткань. И с душой, разорванной на две половины.

С одной стороны — благодарность. Такая глубокая, что хотелось упасть на колени и прижаться лбом к его сапогам. Он встал на мою защиту. Встал открыто. Не из жалости — из чести. И это значило больше, чем все слова утешения на свете.

С другой — виноватое, грязное, живое желание. Я поймала себя на том, что мечтаю. Что его руки не только защищают, но и обнимают. Что его голос не только гремит, как гром, но и шепчет мне в темноте: «Ты моя».

И от этого мне стало стыдно. Глубоко, по-настоящему. Потому что рядом была Витта. Потому что он — её. Потому что я не имею права.

Но… я жива. И впервые за долгое время не просто дышу, а чувствую.

Бабушка нервно пила чай маленькими глотками, думая о чем-то своем. Служанка принесла еще чайник, бережно поставив на столик и опасливо отходя от госпожи, которая пребывала явно не в духе.

Меня снова одели. Сначала рубашку, потом корсет, потом платье. Я не помню, как вышла из комнаты, чувствуя, как в коридоре все еще витает едва ощутимый запах парфюма моего мужа. Хвойный с приторно сладкой нотой.