Книга Генерал дракон моей сестры, страница 36 – Кристина Юраш

Я вышел и позвал горничных, которые тут же бросились в гостинную. Я закрыл дверь на замок. Одна горничная сняла полушубок, вторая помогла расшнуровать корсет. Под корсетом была нижняя рубашка и панталоны.

Я не хотел смотреть. Я проклинал себя. Но мои глаза предали.

Её плечи. Тонкая сорочка, влажная от пота. Линия позвоночника, очертания женственной груди, которые угадывались под тонкой тканью. Даже сейчас она была такой соблазнительной, что кровь хлынула вниз, в штанах стало тесно, а сердце заколотилось.

Я сжал кулаки, но в этот момент в голове промелькнула мысль о том, как я сжимаю ее нежную грудь, как после грубой ласки покрываю ее поцелуями, как мой язык скользит по ее коже, а она задыхается и стонет от наслаждения, как ее тело выгибается в моих руках.

Рубашку приспустили.

Вилена судорожно прижала её к груди — не из стыда. Из отчаяния.

Она знала: теперь она — не леди. Не сестра. Не жена.

Она — доказательство.

И тут наваждение спало.

Как только я увидел синяки. Не один. Не два. Это была карта пыток: пальцы, сжимающие плоть до почернения; ногти, впивающиеся в кожу; удар кулаком в лопатку — так, чтобы не оставить следа на лице, но сломать дух.

Кулаки сжались. В горле пересохло. Мышцы напряглись, кровь закипела — не от похоти, а от ярости, от желания убить того, кто посмел причинить ей боль.

И в тот же миг — как по команде — дракон внутри зарычал, разрывая цепи.

Это был не просто гнев.

Это был инстинкт собственника: «Кто посмел тронуть моё?»

Но в этом желании… было и другое.

Желание обнять её. Защитить. Спрятать. Сделать так, чтобы никто — даже я сам — не видел её шрамов.

Я не сразу нашел, что сказать, пытаясь подавить внутри ярость. Несколько секунд мне понадобилось, чтобы сдержать себя и не разорвать ее мужа на две части, забрызгав кровью ковер.

— Объясните мне, барон, — мой голос стал тише, но тяжелее, чем могильная плита, — как женщина может нанести себе ушибы там, куда не достаёт её собственная рука?

Когда тонкая ткань еще сильнее сползла вниз, в комнате перестали дышать.

Даже бабушка — с её приторной маской благородства — не смогла сохранить лицемерную улыбку.

А ее муж… Он смотрел на пол. Как будто ему было стыдно.

Но не за то, что натворил.

А за то, что его поймали.

— Объясните мне, барон… Как женщина может сама поставить себе синяки на спине?

Вопрос остался без ответа.

— Рука туда не дотягивается. Падение не оставило бы таких следов, — заметил я, видя царапины на спине. — А вот ваша рука, барон… Ваша рука как раз дотягивается. И, судя по всему, дотягивалась неоднократно!

Барон вздохнул, встал с кресла и опустил голову, словно в притворном покаянии.

— Хорошо. Признаю. Да, я ее несколько раз ударил! — произнес он, тут же поднимая глаза. — Но за дело!

— Несколько раз? — спросил я. — Какая скромность! Был веер, я бы покраснел! Тьфу! Простите, барон, но ваша логика напоминает тактику отступающего полка: всё бросить и врать, что это — гениальный манёвр.

— Простите, — произнес барон, закрывая глаза и делая глубокий вдох. Вот он, карточный шулер. Умение сыграть любую эмоцию. Ненавижу этот сорт людей. — Но моя жена вела себя ужасно. Она грубит гостям, ведет себя так, что мне за нее стыдно!

— Ах! — схватилась за сердце леди Хейверинг.

— Да, к сожалению, — кротко произнес барон. — Я сначала пытался словами… Но слов она не понимает. Она всегда клянется и обещает, что больше так не будет, но… Вы же понимаете, почему мы редко выходим в свет. Я не могу предсказать, что ей взбредет в голову. Недавно она бросилась на гостью… И я был в ужасе от ее поведения. Я действительно не знаю, как с ней бороться. Ведь для меня, как и для вас, леди Хейверинг, репутация семьи важнее всего!