Книга Генерал дракон моей сестры, страница 67 – Кристина Юраш

Он не придет сюда ночью. Не будет шептать, прикасаться… Не посмеет. Быть может, так будет легче для всех? Не только для меня, но и для него?

Остаток дня мы играли с котёнком. Точнее, котёнок играл с нами в игру: «Ля, че я умею!». И когда я в очередной раз сняла Хораса с занавески и принюхалась, мне захотелось назвать его Хорьком.

Малыш упорно не желал жить в корзиночке, как все приличные котики с открыток. Ему нужно было быть везде и всюду!

Рука всё ещё дрожала, когда я гладила котёнка. Боль в груди не ушла — но теперь она была честной. Настоящей. Наказанием за грех, которого я больше не совершу. И в этом была своя горькая чистота. Но кроме боли было чувство гордости за то, что сумела принять это решение, заглушало ее, делало ее терпимей.

Витта уснула сразу после ужина, едва коснувшись подушки.

Ее дыхание стало ровным, почти детским — без теней, без тайн. Только котёнок, свернувшийся клубком у нее под подбородком, изредка вздрагивал во сне, будто гнал прочь кошмары, которых у моей сестры, по счастью, не было.

А у меня были.

Мои кошмары не приходили снаружи. Они жили внутри меня.

Горячие. Живые. У этих кошмаров был голос и его руки, которые прикасались ко мне с жадностью, были губы, которые целовали меня, словно в последний раз.

Я лежала на спине, уставившись в потолок, где отблески камина рисовали дрожащие тени — как пальцы, тянущиеся ко мне в темноте. Каждая клетка моего тела помнила его прикосновение, возбуждающее, испепеляющее и такое желанное.

Помнила, как его дыхание обжигало шею.

Как его палец касался моего языка. Как его рука скользила под рубашкой — не грубо, нет… С обожанием. С болью. С осознанием, что это преступление.

И я… Я отдавалась этому преступлению. Даже сейчас, мысленно. Отдавалась со всей страстью. Стонала в его ладонь. Забывала имя сестры. Забывала честь. Забывала, кто я.

— Нет… — прошептала я, сжимая пальцы в кулаки.

Это «нет» прозвучало слишком громко, слишком отчаянно в ночной тишине.

Витта во сне шевельнулась, прижала котёнка к себе.

Я замерла.

Сердце трепалось внутри меня, как пойманная птица, понимая, что выбраться из клетки невозможно.

Душа напоминала разбитую вазу, из которой вытекает всё, что было ценным.

Я не вынесла этой ночной пытки.

Встала.

Босые ступни утонули в мягком ковре — тёплом и уютном, как весь этот дом.

Я, стараясь не шуметь, подошла к окну. Снег падал за стеклом, чистый, безгрешный.

А я… Я уже не чиста. Я — пепел на алтаре чужого счастья.

Пепел, который жаждет огня. Который зовёт огонь по имени.

Я выдохнула и закрыла глаза: «Гессен…»

Имя ударило в грудь, как удар кинжала.

Тело вспомнило всё.

Жар. Дрожь. Ту мучительную пустоту между бёдер, которую он один может заполнить.

Не просто касанием.

Своей страстью, желанием, безумием.

Я простонала и спрятала лицо в руках, пытаясь привести себя в чувство. Но я не могла. Это было так невыносимо, так больно осознавать, что только я могу разорвать этот порочный круг. Только я могу сказать твёрдое и решительное: «Нет!» лжи и обману.

Истерзанная душа плакала, стонала и просилась к нему.

Я подошла к двери, за которой притаился тихий коридор. Где-то там его комната. Его тень. Его крылья, расправленные в темноте.

Он ждёт. Я чувствовала это. Быть может, он в моей комнате? И мне стоит просто повернуть ручку и тихонько выйти. А потом вернуться, как ни в чём не бывало. Никто не заметит моего отсутствия.