Книга Сбежавшая невеста Дракона. Вернуть истинную, страница 60 – Арина Лунная

— Госпожа! — из полумрака коридора выплывает тень, которая постепенно обретает очертания женщины в переднике. Марфа. Ее призрачные руки хватаются за края фартука. — Вы вернулись! Мы так волновались!

За ней, фыркая, выходит кот. Его единственный глаз сверлит меня неодобрительным взглядом.

— Притащил ее обратно, я смотрю, — ворчит он. — И в каком виде? Я же говорил, что твоя драконья защита не стоит выеденного яйца.

Я игнорирую его, следуя за Амелией, которая, кажется, на глазах наливается силами, просто находясь в этих стенах. Она идет по коридору, ее пальцы скользят по шершавой штукатурке, словно здороваясь со старым другом.

— Альберт? — зовет она.

Прозрачный доктор материализуется прямо из стены, поправляя пенсне.

— Амелия, дитя мое! — его взгляд скользит по ее бледному лицу, и его бестелесные черты искажаются беспокойством. — Что случилось? Мы чувствовали… потрясение. Боль.

Я смотрю на него и понимаю, что если бы не его призрачные очертания, то, скорее всего, он бы обнял ее. Прижал к себе.

— Все в порядке, Альберт, — говорит она, и в ее голосе слышна усталая улыбка. — Теперь все в порядке. Мне нужна книга. И доступ в подвал.

Она не смотрит на меня, объясняя им, что произошло. О похищении. О моем вмешательстве. О том, что я здесь не как захватчик, а как… проситель.

Кот фыркает.

— Зелье воспоминаний? Опасная штука. Может мозги вспять вывернуть, если неправильно сварено будет.

— Я помогу, — парит Альберт. — Я кое-что понимаю в алхимии. Вернее, понимал, когда был… более осязаем. Если, конечно же, наш Джонатан готов рискнуть своей жизнью ради этой правды, — его тяжелый взгляд впивается в меня словно клешнями.

— Если бы я не был готов, то не оказался бы здесь, — решительно заключаю я, прекрасно понимая последствия своего решения.

Джонатан

Мы спускаемся в подвал. Воздух здесь густой, пахнет землей, кореньями и старой магией. Амелия подходит к тому самому столу, где лежит массивный фолиант. Она кладет на него ладони, и книга, как живая, сама открывается с тихим шелестом. Страницы перелистываются, пока не останавливаются на схеме, испещренной странными символами и рисунками растений.

— Истинный взор, — читает она вслух. — Позволяет увидеть память испившего, как она есть, без прикрас и искажений.

Она изучает рецепт, ее брови сдвигаются. На лбу залегает глубокая морщина. Я вижу, как ее взгляд выхватывает названия ингредиентов: «Слеза лунной росы, собранная в полнолуние… корень мандрагоры, выкопанный на рассвете…»

— Часть этого есть в аптеке, — бормочет она. — Но пепел… и три капли крови того, кто ищет правду.

Она поднимает на меня взгляд. И в ее глазах я снова вижу ту самую неуверенность, что была в поместье. Она боится. Боится ошибиться. Боится навредить.

— Я не уверена, что это безопасно, — говорит она тихо. — Я никогда не делала ничего подобного. Если что-то пойдет не так…

Она не договаривает, но я слышу продолжение: «Я никогда себе этого не прощу».

Вся моя решимость, все мои сомнения куда-то улетучиваются. Остается только ясность. Хрустальная, ледяная ясность.

Я делаю шаг вперед, к столу. Смотрю не на книгу, а на нее. На ее испуганные, огромные глаза.

— Амелия, — говорю я, и мой голос звучит на удивление спокойно. — Ты справишься.

Она кивает, затем медленно берет с полки небольшую каменную ступку. Ее руки дрожат. Она начинает измельчать коренья, смешивать жидкости, ее движения неуверенны, но точны. Она шепчет слова из книги, и воздух вокруг ее пальцев начинает слабо мерцать.