Книга Сбежавшая невеста Дракона. Вернуть истинную, страница 74 – Арина Лунная

Незнакомец замирает, а затем его лицо озаряет такая благодарность, что у меня сжимается сердце. Он падает на колени, но я останавливаю его жестом.

— Вставайте. Здесь никто ни перед кем не преклоняется.

Я поворачиваюсь к Лире.

— Отведи их в свободную палату. Принеси им еды и чистой воды.

Когда Лира уводит беженцев, я чувствую легкое прикосновение к своему запястью. Джонатан осторожно проводит пальцем по моей коже там, где должна быть метка.

— Это и есть справедливость? — тихо спрашивает он. — Делиться тем, что имеешь, даже когда у самого мало?

Я смотрю на его руку, затем поднимаю взгляд на его лицо.

— Нет. Это просто… правильно. Они нуждаются в крове и пище. Мы не голодаем и можем поделиться.

В этот момент я замечаю движение у входа. Серафим стоит в тени арки, наблюдая за нами. На его лице не насмешка, а что-то похожее на удовлетворение.

— Бабушка была мудрой женщиной, — произносит он тихо. — Она понимала, что истинная сила проявляется не в выдающихся жестах, а в повседневных делах, — его взгляд встречается с моим. — Поздравляю. Ты сняла третью печать.

Я опускаю взгляд на книгу, которую он сжимает в своих руках. Символ весов медленно тускнеет, растворяясь в пергаменте.

Три из семи.

Джонатан сжимает мою руку, и в его прикосновении я чувствую не только поддержку, но и нечто новое. Некое растущее уважение. Мы больше не просто два травмированных человека, пытающихся найти общий язык. Мы становимся чем-то большим.

Джонатан

Я стою и наблюдаю, как Амелия отдает распоряжения. Ее голос ровный, спокойный, но в нем слышится сталь, которой раньше не было. Всего час назад она дрожала от страха перед собственной силой, а теперь командует ситуацией с естественностью полководца.

Серафим прав. Ее бабушка была гениальна в своей прозрачной сложности. Доверие, принятие, справедливость… Каждая печать не просто проверяет нас. Она меняет. Превращает двух раненых людей во что-то большее.

Я смотрю на свою руку, все еще чувствуя тепло ее кожи. Когда мы проходили испытание доверия, я боялся, что она увидит всю глубину моего стыда, всю грязь той ночи. Но вместо этого она приняла это. Приняла меня. И теперь…

Теперь я вижу, как она меняется на моих глазах. От испуганной девушки, бегущей от собственной свадьбы, к женщине, которая без колебаний открывает двери своего дома тем, кто в этом нуждается. И в этом нет ни капли слабости. Только сила. Та самая, что светится в ее глазах и согревает воздух вокруг.

— Джонатан?

Я вздрагиваю. Она смотрит на меня, и в ее взгляде легкая тревога.

— Ты согласен? — переспрашивает она. — Нам придется экономить провизию, но…

— Конечно, — прерываю я ее. Мой голос звучит тверже, чем я ожидал. — Ты права. Это… правильно.

И я действительно так чувствую. Странное дело. Я, лорд Риваль, наследник драконьей крови, годами учившийся считать ресурсы и просчитывать риски, сейчас без колебаний поддерживаю решение отдать последнее неизвестным беженцам. Но, глядя на Амелию, на то, как она светится изнутри, я понимаю, что другого выбора и быть не может.

Она кивает, и тень улыбки касается ее губ. Затем она поворачивается к Альберту:

— Проверьте их, пожалуйста. Особенно ребенка. И если понадобятся травы…

— Уже собираю, лекарыня, — старый врач кивает с той почтительной теплотой, которую он сохраняет даже в своем облике.