Книга Сбежавшая невеста Дракона. Вернуть истинную, страница 82 – Арина Лунная

Видение обрывается. Я падаю на колени, давясь воздухом. Руки трясутся. По щекам текут слезы. Ее слезы, мои слезы.

— Амелия!

Джонатан уже рядом со мной, его сильные руки подхватывают меня, прижимают к груди. Его запах кожи, стали и чего-то своего, драконьего, вытесняют призрачный запах дыма и отчаяния.

— Что случилось? Что ты увидела? — его голос напряжен, полон тревоги.

Я не могу говорить. Я лишь сжимаю кулаки на его плаще, пытаясь уловить обрывки ускользающего смысла.

— Она… она сама его разломила, — наконец выдыхаю я. — Чтобы спасти. Чтобы он не достался врагу. Одна половина здесь. А вторая… — я поднимаю на него полные слез глаза. — Вторая там, где должно родиться истинное сердце. Где можно… простить.

Я вижу, как он понимает. Не умом, а чем-то более глубоким. Его взгляд становится тяжелым.

— Простить, — повторяет он, и в этом слове вся тяжесть его собственной вины, его борьбы и нашего трудного пути друг к другу.

Вдруг кристалл на пьедестале вспыхивает ослепительно ярким светом. Золотой луч света бьет из него и ударяет мне прямо в грудь, в самое сердце.

Боль. Острая, пронзительная. Но за ней стремительный, всесокрушающий поток тепла. Жизни. Силы.

Я вскрикиваю, и из моих раскрытых ладоней вырывается пламя.

Но это не огонь разрушения. Он не жжет. Он живой, золотой, трепещущий. Он обволакивает мои руки, как теплые перчатки, и я чувствую каждую его частицу. Это сила самой жизни, сила роста и исцеления.

Я смотрю на свое горящее, но не сгорающее тело, на лицо Джонатана, озаренное этим светом. И я все понимаю.

«Сердце Пламени» — это не просто артефакт. Это наследие Лаврейнов. И его вторая половина… она не в лесу и не в земле.

Она во мне.

И она ждет, когда я стану достаточно сильной, чтобы принять ее. Достаточно сильной, чтобы простить. Не только его. Но и себя. И ту одинокую, испуганную девушку, которой я была все эти годы.

Пламя на моих руках медленно гаснет, оставляя на коже легкое золотистое свечение. Я поднимаю взгляд на Джонатана. На его широко раскрытые глаза, в которых читается не страх, а благоговение.

— Может быть, — говорю я, и мой голос звучит странно уверенно, хотя тело становится ватным. Я чувствую, как оно слабеет, но во мне еще есть силы, — вторая половина уже здесь. Может быть, это ты.

Он не отвечает. Он просто смотрит на меня. И в его взгляде все ответы, которые мне нужны.

Амелия

Мир плывет. Я чувствую крепкие руки Джонатана, которые несут меня, чувствую твердую опору его груди. Голова гудит, тело ватное, как после долгой лихорадки. Но где-то глубоко внутри, в самой сердцевине, горит крошечное, неукротимое пламя. Оно согревает изнутри, не давая погрузиться в беспамятство.

— Отпусти, — шепчу я, и мой голос звучит хрипло. — Я могу сама.

Он осторожно ставит меня на ноги, возле входа в больницу, но не выпуская из своих объятий, давая опомниться. Я делаю шаг и замираю, упираясь взглядом в происходящее за воротами.

Очередь.

Не два-три страждущих, как я могла себе представить, а десятки людей. Они теснятся у ворот, их лица изможденные, полные боли и… надежды. Надежды на меня.

У меня подкашиваются ноги. Нет. Это слишком. У меня нет столько коек, нет столько сил, нет…

— Леди Амелия!

Девушка, которую я не так давно приютила, выбегает из больницы, ее глаза широко раскрыты от ужаса.