Книга Вторая жизнь Герцогини. Кровь и Дух, страница 27 – Вера Ширай

Мачехе понадобилось всего несколько часов — а возможно, минут — чтобы образ благовоспитанной супруги учёного или министра и скромной матери при дворе сменился на нечто куда более величественное: мать герцогини. Я почти не сомневалась, что в эту самую минуту её мысли заняты вовсе не нашей судьбой или счастьем… а её собственными амбициями.

Сейчас я точно знала: ритуал определения дара пройдёт уже послезавтра, и у мачехи есть только несколько дней на то, чтобы «магически одаренными» стали две ее дочери, а может и только младшая. Пойти против воли герцога и оскорбить его таким непослушанием, мы, в силу нашего положения, конечно же не могли.

И до этого момента мне нужно было сделать всё, чтобы держаться подальше от мачехи. Я не могла позволить ей снова украсть мой дар — я не могла дать ей шанс соединить Селию с герцогом.

Каждое моё движение теперь должно быть осторожным, продуманным. Я должна быть сильнейшей. А после... мне просто остается сделать правильный выбор. Выбрать его, герцога Терранса своим мужем. И молиться всем забытым богам, чтобы он — принял меня, полюбил меня.

Атмосфера в доме становилась всё более напряжённой. Мачеха, как я и предполагала, проводила много времени в библиотеке, проверяла кладовую, пересматривала наше приданое и в целом третировала весь дом. Селия как и мачеха тоже зачастила в библиотеку, и обе они лишали меня любимого островка спокойствия в этом доме.

Меня охватила почти паническая паранойя — я боялась даже примерить платье, думая, что в нём могут оказаться булавки, я боялась передать канцелярский нож или нож для сливочного масла. К счастью, отец объяснял наши с Селией странности и нервозность своей жены предстоящими свадьбами — и, похоже, не слишком вникал.

Господин Форш наведывался к нам несколько раз — приносил книги Ордена, делясь отмеченными им фрагментами, которые считал особенно важными.

А вот герцог у нас так и не появился. Ни записки, ни цветов, ни даже случайного подарка. Зато слуги шептались, что встреча всё же состоялась: герцог, Селия и матушка были замечены на центральной площади ярмарки, среди пестрых лавок, цветущих гирлянд и запахов жареных орехов. Говорят, что свита герцога Терранса шла чуть позади, не мешая «случайной» прогулке. Он будто бы держал Селию под руку, говорил с ней негромко, внимательно глядя в глаза, а потом купил ей тонкие шелковые ленты у заморского торговца — будто в знак симпатии или... демонстративной доброжелательности.

Ходили даже слухи, что он сам выбрал оттенок — глубокий васильковый, подходящий к волосам и платью Селии. Кто-то из служанок божился, что видел, как матушка едва не прослезилась от умиления, наблюдая за этой сценой, словно уже видела на голове Селии венец герцогини. Кто-то говорил, что сам герцог смеялся — искренне, тепло, как не смеялись мужчины его круга с чужими дочерьми, если не было определённых намерений.

Как жаль, что я, избегая матушку, не пошла с ними на ту ярмарку…

Когда мы вечером следующего дня остались втроем в гостиной, мачеха вдруг подошла ко мне слишком близко. Её глаза, обычно улыбающиеся для окружающих, вблизи были настороженными и холодными. В руках она держала красивую, тонкую брошь с острым наконечником — украшение, которым легко можно было бы нечаянно уколоть кожу.