Книга Хрущевка княжны Соколовской 3, страница 76 – Полина Змееяд

– Допустим, – кивнула я, соглашаясь с ходом его рассуждений. – И если все так, то становится понятно, чего она ждала. Почему тянула время, не выходя за Яринского, не выдавала Марину за Снежина и избегала общения с семьей Морозовых. Она ждала и рассчитывала, что справедливость будет восстановлена и что ее семье вернут деньги. Однако вероятно Константин Георгиевич начал настаивать, и она поняла, что сама, без сил или связей, уже не справляется с ситуацией.

Видимо, она была не так наивна, как я думала. Теперь я чувствовала к своей предшественнице гораздо больше уважения: она по крайней мере пыталась сделать хоть что-то. Но вместе с тем и больше вины за то, что продолжаю занимать ее тело теперь.

– Вероятно, все так. Удивительно, что даже я не знал, кто отправил донос. Интересно, как ей удалось это сделать, не привлекая внимания? Надо бы расспросить Андрея, может он знает. Но сначала – побеседуем с Краузе.

– Вообще-то, у меня есть еще одно срочное дело. Андрей от нас никуда не убежит, – поправила я.

Настроение немного поднялось теперь, когда из клубка интриг вновь показалась ниточка, за которую можно тянуть. Впрочем, у меня осталась и еще одна, которую тоже следовало проверить и как можно скорее.

На следующий день мы с сестрами отправились к дому Анатолия Шихте, куда недавно наведывались с Натальей, чтобы написать парочку репортажей о современном искусстве. Я не предупреждала художника о визите, поэтому рисковала вовсе не застать его дома, однако мне очень нужен эффект внезапности. Я и так слишком запоздала с визитом из-за всей этой кутерьмы с допросом, и не хотелось, чтобы Анатолий замел следы раньше, чем я приду. В том, что он непременно будет их заметать, у меня не возникало ни малейших сомнений.

С нами увязался и Павел. На мой вопрос о том, не надоело ли ему таскаться за моим сестрами, он лишь с пониманием улыбнулся и ответил:

– Его Светлость попросил, разве я мог отказать?

Я красноречиво покосилась на охрану, которая и так следовала за нами, куда бы мы не пошли, но решила больше не допытываться.

Марине явно нравилась компания молодого Ртищева: они что-то тихо обсуждали и часто обменивались то насмешливыми, то скептичными взглядами. Поводов не доверять этому юноше у меня не было: он видел все, что произошло в доме Снежина, однако сплетни по городу так и не расползлись. Так что он вполне зарекомендовал себя как надежный человек, хотя меня немного беспокоило то, насколько многое он теперь знает о нашей семье. Придется держать его поближе.

Старая дверь подъезда с тихим скрипом открылась, квартира тоже оказалась не заперта: более того, огромный растоптанный башмак, втиснутый между косяком и створкой, не позволял двери захлопнуться, а из прихожей едко пахло краской и еще чем-то, но я не смогла понять, чем именно.

Сам художник, судя по моим ощущениям, стоял возле одной из картин, согнувшись над ней, и зачем-то тыкал в нее пальцем. Как любопытно…

Стучать я не стала, но вошла в квартиру достаточно громко, чтобы не остаться незамеченной. В импровизированной мастерской послышались шаги Анатолия, а вскоре показался и он сам: растрепанный и слегка испуганный. Оглядев нашу пеструю компанию, он сглотнул и растянул губы в попытке приветливо улыбнуться. Получилось у него из рук вон плохо: я прекрасно видела, как дрожат кончики его губ и как взглядом он пытается испепелить меня на месте.