Книга Хрущевка княжны Соколовской 2, страница 35 – Полина Змееяд

«Чья?» – так и подмывало уточнить, но я решила придержать язык. Зато сестры, не обремененные ни моим возрастом, ни положением старшей в семье, молчать не стали.

– Рады лично познакомиться со столь выдающейся и известной в нашем городе женщиной, – Марина мягко улыбнулась и они с Мартой почти синхронно сделали книксен.

– А уж как я рада, – скривилась в ответ владелица ателье. Двусмысленность слов она явно расслышала. – Прошу пройти за мной, я покажу ваши наряды. Их пошили по указаниям вашего…

– По указаниям Константина Георгиевича, вы хотите сказать? – поспешила перебить ее я, пока она не выдала что-нибудь вроде «вашего покровителя» или еще похуже.

– Да, разумеется, – снова скривила круглое лицо Анастасия.

Швеи засуетились, создавая вокруг бессмысленную толкучку и видимость какой-то странной торжественности. Должно быть, такое проявление уважения нравилось их пожилым клиенткам, но меня мельтешение нафталиновых юбок перед глазами ужасно раздражало. Я в самом деле начинала выходить из себя, воздуха опять не хватало, и к моменту, когда нас завели в комнату с тремя платьями на пожелтевших от времени манекенах, уже действительно была готова устроить в этом «заведении» настоящий ураган.

Платье, которое, судя по именной табличке, предназначалось мне, стало последней каплей в и без того малом сосуде моего терпения.

– Я в этом в люди не выйду, – совершенно искренне возмутилась я, разглядывая бесконечные ряды рюшей на бежевой юбке и огромный бант за спиной.

Это что, шутка какая-то? Если нет, если это – действительно хороший тон на местных банкетах, все равно даже пистолет у виска не заставит меня влезть в такое отвратительное платье.

Сестры с не меньшим ужасом смотрели на наряды, предложенные им. Не менее старомодные и слишком уж тяжеловесные для их совсем юного возраста.

– Может, вы и правы, стоит добавить рюшей еще и на лиф, тогда образ получится более сбалансированным, – кивнула владелица ателье и подала знак швеям. Те перестали суетиться вокруг меня и переметнулись к платью.

Я вздохнула чуть свободнее, но все равно чувствовала, что от спертого воздуха и бесконечного мельтешения юбок голова кружится все сильнее. Надо срочно что-то с этим делать: вряд ли на этот раз Тарковский окажется рядом, чтобы в очередной раз меня спасти.

– Девочки, подробно объясните Анастасии, чем именно мы недовольны, – я повернулась к сестрами так, чтобы надменная огромная дама не видела выражения моего лица, быстро подмигнула девочкам и, отмахнувшись от очередной швеи, поспешила к выходу. – Мне нехорошо, надо подышать свежим воздухом.

Не позволяя никому меня проводить, выскользнула из ателье и свернула с широкого тротуара в уютный двор с парочкой раскидистых деревьев, под облысевшими кронами которых стояли давно не крашенные скамейки. С облегчением опустилась на одну из них и прислушалась к ощущениям.

Дышать становилось проще, мир перестал вертеться перед плывущим взглядом, и хоть я все еще чувствовала слабость, она хотя бы не мешала думать.

Итак, сильное волнение, шум, большое количество людей вокруг и душные помещения – вот факторы, которые могут спровоцировать очередной «приступ» магического возмущения. И что-то мне подсказывает, что эти приступы – не совсем норма. Или даже не совсем магия? Не солгал ли мне Краузе, когда сказал, что так проявляется недовольство стихии, или, может, он и сам точно не знал, в чем проблема?