Книга Хрущевка княжны Соколовской 2, страница 50 – Полина Змееяд

Я нервно сглотнула. Отчего-то вспомнилось, что последний раз я танцевала что-то вроде вальса во время учебы, на каком-то то празднике то ли в честь выпуска, то ли в «день знаний». Что ж, придется снова довериться Маргарите, она-то наверное умела танцевать?

Доверившись памяти тела и следуя инструкциям князя, я быстро обнаружила, что хотя Марго и умела танцевать, но как-то скованно, будто выполняя движения на минимум. Без души, без пластики. И если в ее повседневных манерах чувствовалось достоинство настоящей дворянки, то танец не выражал ничего. Похоже, мы обе не слишком жалуем это развлечение. Ничего, главное просто не запутаться в шагах. С правой вперед, с левой – назад.

Когда первый круг закончился, я, как ни странно, почувствовала себя гораздо легче. От правой ладони и места между лопаток, где меня аккуратно и почти невесомо поддерживала рука Владислава, по телу растекалось приятное тепло. Около пары минут я искала причины этих необычных ощущений, пока наконец не догадалась, что князь лечит меня. Так же, как в тот раз, когда я рухнула в обморок на кафедре.

– Я вам конечно очень благодарна, но обязательно было для помощи приглашать меня на танец? – спросила я не столько чтобы поворчать, сколько из любопытства.

– Чтобы чары стали эффективнее, нужен физический контакт. Я конечно мог бы просто подойти и обнять вас, но боюсь, остальные гости вечера не поймут, – ответил Владислав, ничуть не обидевшись.

Его слова меня почти убелили, и еще несколько кругов, два из которых в танце вела я, мы проделали в молчании. Освоившись с фигурами танца, я даже начала получать от него своеобразное удовольствие, но все время поглядывала по сторонам, выискивая взглядом знакомые лица.

Яринский какое-то время наблюдал за нашей с князем беседой и выглядел явно довольным, потом к нему подошел седовласый именинник – граф Панин, на худой фигуре которого висел некогда модный мундир старого армейского образца. Старики перекинулись парой слов и скрылись за одной из дверей, ведущих в жилую часть дома.

Когда танец закончился, я чувствовала себя одновременно и приободрившейся, и уставшей. Но старалась не подавать виду и вполне удачно поддерживала беседу о слишком холодной для сентября погоде.

Мысли в этот момент занимал куда более интересный вопрос: не свалюсь ли я прямо посреди зала, если попытаюсь теперь, после помощи князя, распространить свою «сеть прослушки» на весь особняк, а не только на три зала.

– Вы все еще плохо себя чувствуете? – спросил Тарковский, когда я, кажется, пропустила мимо ушей какие-то его слова.

– Нет, но я немного рассеянна сегодня. Все это очень непривычно и волнительно, – я обвела взглядом пары, которые продолжили кружиться в танце.

Во взгляде Тарковского мелькнуло любопытство. Уверена, ему хотелось спросить, устраивали ли в моем мире похожие приемы, но здесь он не решился заговорить. Вот и правильно.

– Если позволите, я провожу вас в более тихое место.

Не дожидаясь моего согласия, Владислав подхватил меня под руку и мы направились в сторону музыкальной комнаты. Я чувствовала, как в спину то и дело впиваются завистливые взгляды более молодых, родовитых и богатых девиц, но решила не обращать внимания на их явное осуждение.

Остановившись возле рояля, князь выпустил мою руку и я тут же ретировалась к приоткрытому окну, вдыхая уличную прохладу. Владислав же уселся за инструмент, и вокруг тут же собрались желающие послушать его игру.