Книга Виктория - значит Победа. Каждому по делам его, страница 123 – Салма Кальк

— Человека, который тебя убил, наняли кучер Люшё и секретарь Жермен, — сообщил Эмиль.

— Быть того не может. Люшё грамоту-то знает едва-едва, где ему нанять кого-то! А Жермен — моя тень, моё создание, у него нет своего ума, своих мыслей и своих целей!

Да, вызвать ещё и Жермена и дать послушать вот это — вот удивится-то, хмыкнула я про себя. А Гаспар… дурак он, вот. Привык, что пуп земли. Высоко летает, вниз можно не смотреть. И повезло ему, что раньше не встретился никто, способный дать отпор. Потому что как только нашлись люди, готовые против него сговориться, тут-то у них всё и получилось. А тем, кого он гнобил и жрал — не повезло.

— Почему Жермен утверждает, что он твой сын?

— Ложь! Бессовестная ложь! — Гаспар спал бы с лица в этот момент, если бы это было возможно. — Он не может быть моим сыном!

— Ты ни разу не спал с его матерью? — усмехнулся Эмиль.

— С какой такой его матерью? Откуда ж я знаю, какая шлюха была его матерью, — фыркнул Гаспар.

— Его мать — Пьеретта Люшё. Спал ты с ней?

Было видно, что Гаспар задумался. Забыл? Не вспоминал?

— И что с того, если спал? — поинтересовался потом. — Она даже говорила, что понесла от меня, но отчего сразу от меня? И ещё потом пыталась проклясть меня, дура несчастная, когда поняла, что ей не светит ни денег, ни места в моём доме, ничего!

Да, а в письме она утверждала, что Гаспар был её первым и единственным к тому моменту мужчиной, и что раз уж он силой принудил её, то должен и о ребёнке позаботиться.

— И как же она попыталась проклясть?

— Утверждала, что напоила меня водой, на которую нашептала какая-то ведьма! И что детей у меня больше не будет. Но кто ж ей поверит-то, дуре, какая ещё ведьма? Вода была как вода, ничего особенного!

— Но детей у тебя не было, ни от одной жены, так ведь?

— Сначала не было, а потом снова было, — самодовольно ответил он, но потом вдруг резко побледнел. — Но ребёнок не родился, — проговорил он тихо. — И это был вовсе не мой ребёнок, — прошептал он ещё тише. — А этого подлого мальчишки, которого я взял к себе и отмыл от грязи! Ненавижу! И эта… эта… она позволила ему…

Я не стерпела и хлестнула это явление щупальцем — так, тихонько, чтобы не развоплотить совсем, вдруг он ещё нужен?

— Ты кто? — воззрился он на меня. — Я тебя не знаю, ты чего руки распускаешь?

И тут я поняла, что он видит, точнее — кого он видит. Он видит Вику Мирошникову. Ну и пускай он её видит, так сейчас намного лучше.

— Есть повод руки распускать. Как ты относился к своим жёнам? Скольких из них ты убил? — и я повернулась к Эмилю. — Можно сделать так, чтоб его там, где он есть, вечно били и жрали?

— А вот мы сейчас его отпустим и он пойдёт именно туда, где будут жрать и бить, — улыбнулся Эмиль. — Он тут, понимаете ли, цеплялся на порог, потому что беспокоился о своих деньгах. Ну а мы его сейчас… отцепим. И полетит он, куда таким лететь положено. И никак уже не вернётся.

— Молодёжь, видели, слышали? — спросил из-за наших спин маркиз. — Может, и не возникнет нужды вызывать кого бы то ни было спустя так много времени после смерти, но если вдруг — помните, что вы видели, и знаете, как это следует сделать.

— Да, господин маркиз, — бойко ответила за всех Луиз, — непременно сделаем. Только пусть он будет… не таким противным, как этот, — наморщила она нос.