Книга Виктория - значит Победа. Каждому по делам его, страница 196 – Салма Кальк

Всё, что я ещё помнила о земной философии восемнадцатого века, как раз было о споре рационального и чувственного познания мира. Значит, простецы за разум, маги за ощущения, а Старшие, как маги из магов — за гиперощущения?

— И какие же логические построения не дают вам покоя? — улыбается господин Бернард.

А я что, я ничего. Я озвучила ему идею, он улыбнулся, но в целом согласился.

— Викторьенн, вы ещё и философ, — улыбается Агнесс.

А я наконец-то набираюсь смелости и спрашиваю:

— И как же проще проникать меж мирами, рациональным путём или чувственным?

Эмиль и Агнесс переглядываются с неким, не побоюсь, восхищением. А господин Бернард смеётся.

— Я ждал, Виктория, когда вы спросите. Чувственным проще, поверьте. Я не знаю другого, но возможно, кто-то из людей и решал этот вопрос иначе.

— Иначе — это… — хмурюсь я.

— Это от разума, — улыбается он. — Я допускаю, что можно что-то рассчитать, но не представляю, как это сделать.

— Ладно, сейчас это не важно. Лично для меня важно другое — почему я? И вообще — зачем это было нужно?

Вот, я и спросила.

А он вздыхает.

— Вы поверите, что это была случайность?

— Не знаю, — говорю честно. — Чтобы поверить, мне нужно больше данных… сведений, — Вика, не заговаривайся, хоть здесь все и знают всё, но не заговаривайся.

— Понимаете, это сделал не я, — качает головой господин Бернард. — Это мой… дальний родственник. По человеческим правилам это… это называется прадед.

И замолчал.

— Рассказывайте, господин Бернард, — говорю. — Там, откуда я родом, говорят — сказавши А, говорите и Б, то есть — раз начали, то говорите всё. Если бы вы ощутили себя пешкой в игре кого-то намного более могущественного, вам бы тоже стало неуютно, уверяю вас.

— Хорошо, Виктория, я расскажу, что знаю. Но поверьте, всё это — чудовищная случайность. О нет, никто не полагал, что в результате всех предпринятых действий здесь у нас появится некая особа, юная наружностью, но со стальной сердцевиной и каким-то непостижимым жизненным опытом.

— А чего хотели? — я не свожу с него взгляда.

— Хотели героя, конечно же, — пожимает плечами Бернард. — Нужен был человек, человеческий маг, и мы бы подумали, как поссорить его с Фрейсине и извести того Фрейсине. Особенно когда он замешался в заговор простецов против магов, хоть и не с открытыми глазами, но — замешался же, прикормил эту змеищу на груди. Я уже говорил, что войны меж людьми и нелюдьми, открытой войны, не хотелось никому. Но ущемить этого заносчивого… — он затруднился со словом.

— Засранца, — продолжаю я как ни в чём не бывало и не обращаю внимания на Эмилья и Агнесс.

— Да, Виктория, пожалуй, вы правы, — улыбается он. — Так вот, положение нашего неприятеля достаточно высоко, и уж конечно не нашей семье указывать герцогу Фрейсине, в человеческом мире у нас и титула-то нет, он обычно не нужен. Но легенды о том, что где-то за гранью мира встречаются души, наделённые силой, мощью и магическими способностями, побудили нашу семью действовать. Другое дело, что, как я понял, бездельные души — редкость, а сильные и не просто желающие жить, но и готовые действовать души — редкость вдвойне. И уже после прадед говорил, что зацепленная им душа подходила со всех сторон… только неожиданно оказалась душой женщины, он даже и не понял этого сразу. А когда понял — очень удивился, я никогда не видел его столь обескураженным. А дальше… душу нужно было срочно определить в тело, и тут как раз весьма удачно умирает супруга некоего Гаспара де ла Шуэтта… которая, как потом оказалось, связана с Фрейсине, хоть и не напрямую. И несмотря на свою женскую природу, скромное положение и невеликие возможности, приложила руку к посрамлению этого бездушного чудовища.