Книга Виктория - значит Победа. Каждому по делам его, страница 23 – Салма Кальк

— Это невероятно! Она кем себя возомнила?

— Особой, лояльной к господину герцогу Фрейсине.

— И что, нас там не будет, и все будут о нас говорить? — гневу Терезы не было предела, тёмные кудряшки, нарочно оставленные за пределами причёски, возмущённо трепыхались.

— Если нас там не будет, то пускай говорят, что хотят, — я вспомнила домашнее присловье — если меня нет, то вы можете меня даже побить.

Кажется, примерно этим сегодня вечером и займутся. Полагаю, не все, в местном обществе достаточно людей разумных, и просто серьёзных, не обменивающихся сплетнями. Но, думаю, многие почешут об меня и моё имя языки.

Я выдохнула. Если честно, можно и дома остаться. Сидеть в гостиной с господином графом, молодёжью и Гвискаром, и говорить о чём-нибудь приятном. Есть пироги и запивать их чем-нибудь. Купить чай, если он есть сейчас на рынке. Заваривать и пить. Вообще мой корабль должен привезти чай, но когда он там прибудет, а чаю хочется уже сейчас. Здесь совсем его не пьют — или вино, или сидр, или арро. А я люто соскучилась по чаю.

— Викторьенн, но это просто немыслимо, понимаешь, немыслимо! Мы договорились с Люсьеном встретиться вечером!

Как же, как же, незаменимый господин Орвиль.

— Напиши ему записку, пускай приходит сюда, — пожимаю плечами. — Найдём себе развлечения сами.

— Я не знаю, согласится ли он. Его отец дружен с госпожой де Конти, — в самом деле, я что-то такое слышала.

— Но ты попробуй. Пообещай ему что-нибудь такое, чего ради он согласится прийти.

— Да что я пообещаю, — Тереза уже почти что ревёт. — У меня и нет ничего.

— У тебя есть ты. Посули ему какое-нибудь… недоступное в чужом доме развлечение или удовольствие, — пожимаю плечами.

В своей спальне, как мне кажется, всяко лучше и удобнее, чем в чужом коридоре, разве не так?

— Ты о чём? — она смотрит сквозь слёзы.

— Ну подумай сама, разве можно где-то в чужом доме раздеться полностью? Попроси Берту или Камиллу, они нагреют вам воды. С розовым маслом. Отмоетесь в нашей ванне до скрипа, а потом пойдёте в твою спальню. Чем плохо? И всё это не торопясь, раздумчиво и с удовольствием.

— Думаешь? — Тереза, похоже, тоже задумалась. — Думаешь, он согласится?

— А ты не пиши прямо, набросай намёков. О небывалом удовольствии, возможности раскрыться полностью друг для друга и таких изысканных ласках, каких не позволишь себе где-то ещё, только на своей территории, — хмыкнула я.

— Как ты здорово придумала, — восхищается Тереза. — Да, я напишу, ты права. Прямо сейчас пойду и напишу!

В дверях возникают рожицы Камиллы и Шарло, они прислушиваются — что происходит-то?

— Сегодня вечером никто никуда не идёт, остаёмся дома! — сообщаю я.

— И что мы будем делать? — тут же интересуется Шарло.

— Будем сидеть у камина, есть пирожки, пить согретое с пряностями вино и рассказывать истории, — брякнула я первое, что пришло в голову.

— Это интересно? — хмурится Камилла.

Обычно вечерами дети предоставлены самим себе, у них там какие-то развлечения, таскание из кухни еды в комнаты наверх, обсуждения грандиозных планов и что-то ещё. А тут я останусь дома, такое нечасто случается. И я ни слова не сказала о том, с чего это вдруг.

Правда, господину Фабиану, господину Валерану и пришедшему позже господину графу я рассказала, как есть. Первые двое хмурились и говорили — вот, не было печали. А господин граф вздохнул, и спросил только: